Тетрадь в косую линейку
Шрифт:
Правда за эти деньги я теперь превратилась полностью в его марионетку. Он говорит что и как делать, я делаю. Иногда даже по ролям расписывает своё и моё поведение и на совещаниях, и с заказчиками, и с подрядчиками. Моё мнение иногда учитывается, но не часто, обычно босс в приказном порядке просит держать его при себе.
Первое время, пока я входила в курс дела, мне такое положение дел нравилось. Я не боялась и чётко знала, как себя вести, но чем больше я вникала в смысл и подноготную всех рабочих процессов, тем больше такое положение меня начинало напрягать. Поскольку ощущала я себя безмозглой куклой.
И
На следующий день он вызвал меня, и поставив перед своим столом и ледяным тоном проронил:
– Значит так, Алина. Я пообещаю тебе, что больше руки распускать не стану, но и ты пообещаешь мне, что больше таких выкрутасов не допустишь. Я редко кому такое спускаю. Тебе на первый раз спущу. Но больше, чтобы такого не было! Поняла?!
Как же мне захотелось немедленно ещё раз послать его, никто и представить себе не может, но я сдержалась и холодно проговорила:
– Мне приятно, Виктор Владимирович, что Вы осознали недопустимость Вашего вчерашнего поведения, но то, что Вы недопустимой посчитали мою вынужденную попытку защитить свою честь и достоинство для меня является знаком, что как-то нам следует пересмотреть наши взаимоотношения. Вы привыкли к безропотному подчинению. Но я не кукла. И быть куклой не по мне. Поэтому предлагаю уволить меня за прогул и выставить счёт такой, что буду оплачивать всю оставшуюся жизнь. Я соглашусь. Надеюсь, это Вас удовлетворит и дополнительно мстить Вы мне не будете. Со свой стороны клятвенно обещаю, что известной мне о фирме информацией ни с кем делиться я не стану и лично от меня никто ничего не узнает. Вы, конечно, можете поступить ещё суровее, выгнать меня с волчьи билетом, отнять вообще всё, что имею, даже жизнь, но смысла большого не вижу, я птица не того полёта, чтобы Вас это порадовать могло.
– Алинка, вот что ты за стерва такая… Ведь так и знал, что сейчас выделываться начнёшь! – кулак генерального врезался в стол. – Почему ты не можешь, просто сказать: «да, хорошо». Вот почему? Если я пообещал, ПООБЕЩАЛ, что впредь, даже выпив, тебя не трону? Ведь если не сдержал бы слова, ты точно так же могла не сдержать своего. Но ты лезешь в бутылку. Вы, женщины, все такие тупые?!
– Вряд ли все, Виктор Владимирович. Но то, что я тупая, это факт. Поэтому предлагаю меня уволить. Можете не сразу. Готова пару месяцев или чуть больше вводить в курс дел нового зама. Главное понимать дальнейшую перспективу.
– Мало того, что тупая стерва, ещё и упрямая. Нет, дорогая моя. От меня тебе теперь не сбежать. И никуда я тебя не уволю. Будешь работать, хочешь или нет.
– Не поняла. У нас рабство вновь ввели?
– Считай, что да. Причём пожизненное. Не уходят от меня без моего на то желания. Всё. Иди, работай.
– И не подумаю, – я уселась в кресло и положила ногу на ногу. – Считайте, на работу я сегодня не пришла.
Он подошёл ко мне вплотную и рявкнул:
– А ну встала, а то пожалеешь!
Глядя ему прямо в глаза, я медленно встала, и проронив с огромным энергетическим посылом: «это была последняя команда, которую я выполнила», направилась к выходу.
Он схватил меня за плечи, развернул к себе и взглядом упёрся мне в глаза. Мы минут десять не сводили друг с друга глаз, потом
– Вот первый раз такую женщину вижу. Ты, Алинка, похоже, готова сейчас прям тут на амбразуру грудью лечь. Только ни к чему это. Не воюю я с тобой. Давай, сядь, поговорим спокойно. Я вижу, ты уперлась, и дело не только во вчерашнем. Тебя, похоже, всё достало, и я стал последней каплей. Извини. Не хотел обидеть. Давай, откровенно озвучивай, что в отношениях поменять хочешь, до уровня, который приемлемым посчитаешь. Может, договоримся.
– Откровенно? Это очень опрометчивая просьба, босс, поскольку если откровенно, то достал ты меня так, что договариваться не хочу. Ненавижу людей, которые считают, что если у них есть деньги, то они вправе больше не считаться ни с кем и ни по какому поводу, – устало выдохнула я.
– Вот я ни с кем не считался, когда должность тебе после доноса дал и потом Вадика послал, чтобы помог. Вот ни капли не считался. Как быстро всё хорошее забывается.
– Значит так, босс, тыкать своими хорошими делами – последнее дело. Как думаешь, мой Димка кому тыкать должен, что жизнь кассиршам и бабулькам сохранил? Им? А герои войн, кому счёт предъявить должны? Тебе или другим олигархам, которым дали возможность деньги тут делать, а не грядки на чужбине полоть? Ты сам-то по всем долгам расплатился, чтобы мне о моих напоминать? Наша жизнь, устроена так, что добрые дела здесь редко в прямой зачёт идут, у них другое предназначение. Поэтому не порть себе карму, пытаясь мне долгов понавесить. Я не ведусь на подобное и толку не будет никакого, лишь себе навредишь.
– Уела. Ладно, мисс остроумие и отвага, претензии сняты, долги списаны, давай продолжай. Может, базу для консенсуса всё же найдём.
– Странно слышать. Вот зачем тебе консенсус со мной, босс? Кто я такая?
– Честно?
– Желательно.
– Давным-давно таких, как ты, не встречал. То, что не побоялась сейчас ругаться со мной и на ты перешла, в моих глазах тебе лишь ценности добавило. Ты в лицо умеешь говорить правду.
И тут я, не сдержавшись, начала смеяться, а отсмеявшись, покачала головой:
– Я столько вру. Я постоянно вру, всем. Ты один из немногих, если не сказать единственный с кем меня сейчас прорвало, и я начала говорить то, что думаю. Наверное, потому что в глубине души очень устала от этого постоянного вранья и хочу завершить этот цикл. Димку вытащила, дальше сам справится. Мама к счастью здорова. И меня здесь не держит ничего. Работа ещё до этого держала. Интересно было. Но ты превратил в марионетку, а быть ею выше моих сил. Я не продаюсь ни за деньги, ни за благополучие. Вот вышвырнешь сейчас и поеду куда-нибудь волонтёром, где сдохнуть быстро можно. А если сам поспособствуешь быстро умереть, поблагодарю.
– Ты не любишь мужа? – генеральный подошёл вплотную и вновь заглянул в глаза.
– Люблю, – устало выдохнула я.
– Так об этом не говорят, – покачал он головой.
– Босс, я люблю именно так, я не умею любить по-другому. И то, что меня возбуждённо не трясёт при упоминании о нём, не повод попытаться склонить меня к адюльтеру. Я перестану окончательно уважать и себя, и Вас, если сейчас попробуете это сделать.
– Ты опять на Вы перешла. Это как трактовать надо?
– Поняла, что отсутствие дистанции чревато.