Тетрадь в косую линейку
Шрифт:
Для начала я проехалась по магазинам и купила точную копию одного из чемоданчиков, стоящих в шкафу босса, позвонила ему, сообщила, что определилась с выбором, а потом поехала домой и заказала доставку поистине королевского ужина.
Мы сидели с Димкой при свечах, пили вино и трепались обо всём на свете, кроме того, что сейчас меня волновало больше всего: удастся мне завтра выжить и никого не подставить или нет.
***
На следующий день я поехала в парикмахерскую, потом к визажисту, а за два часа до встречи, вся расфуфыренная в длинных кружевных перчатках вошла в наш офис. Наслушавшись комплиментов,
Когда секретарша доложила о моем приходе и я, получив разрешение войти, зашла, шеф даже присвистнул от удивления, а потом восторженно выдохнул:
– Сногсшибательно выглядишь! И перчаточки даже надела.
– Старалась. Надо же в шпионов в полную силу поиграть. Покажи чемоданчик, – попросила я.
Он указал на выбранную мною модель, стоящую у стены. Я взялась за ручку, покатала его по кабинету, потом спросила, на чём он планирует меня везти к ресторану.
– На моём джипе поедешь. И ещё две машины сопровождения дам, – ответил он.
– Понятно. Могу с чемоданчиком по нашему коридору погулять, чтобы приспособиться везти его так, чтобы полы платья в колесиках не путались? Чего-то я по цвету всё подобрала, а про длину платья и не подумала вовсе, – указывая на длинный подол, проговорила я, – если с непривычки споткнусь там и грохнусь, как-то некомильфо будет.
– Сейчас вход и этаж мальчики блокируют, и гуляй сколько хочешь. Но не больше получаса, а то ко времени опоздаем, – он взялся за телефон и отдал распоряжения, потом дождавшись ответа, распахнул передо мной дверь: – Можешь гулять.
Мы вышли вместе с ним в коридор я пару раз продефилировала перед ним туда обратно, потом остановилась у двери Борькиного кабинета и громко спросила:
– Босс, а ты предупредил Бориса, что завтра срок по последнему договору?
– Алина, не до этого. Чёрт со сроками.
– Момент, босс, это секундное дело – я дернула и распахнула настежь дверь Борькиного кабинета. Войдя, громко отдала распоряжения и, уже выходя, наткнулась на генерального.
– Всё в порядке, босс. Он сделает.
– Не теряй время на ерунду!
– Уже иду, не надо так нервничать. И вообще это я должна нервничать, – выходя из кабинета Бориса и, плотно закрывая дверь, проговорила я.
– Что тебе-то нервничать, если всё под контролем? Идёшь ты наконец или гулять по коридору так и будешь? Это глупо выглядит между прочим.
– Хорошо, хорошо, как скажешь, босс. Уже иду. Только чемодан не хватай, поскольку ты без перчаток, – отвела его руку, пытающуюся перехватить у меня чемодан. – Ты пальчики ведь не оставил ещё на нём, вот и дальше не надо. И мальчикам своим прикажи его не хватать. Договорились?
– Ты прям агент ноль ноль семь, – поморщился он, – но если тебе так будет спокойнее, скажу.
– Вот и славненько. Пошли.
Он проводил меня до машины. Я сама, хоть и с явным трудом впихнула чемодан в багажник. Он помахал мне на прощание рукой, и мы поехали.
Доехали мы быстро, нас уже встречали. Я сама снова не без труда, ибо тяжелый он был, зараза, достала чемодан из багажника и под конвоем чужой охраны вошла в ресторан.
А вот дальше всё было как в дешёвых боевиках. Сначала меня направили в другой коридор, типа сегодня нам сюда.
Мы долго ехали. Потом меня не слишком вежливо один из похитителей попросили выйти и держа за плечо повел по подземной парковке, где мы припарковались, к лифтам. Второй следом повёз мой чемодан.
Поднявшись на лифте мы прошли по длинному помпезного вида коридору, вошли в одну из чреды плотных звуконепроницаемых дверей и оказались в обычном кабинете.
Меня усадили на стул, перещелкнув наручники так, что руки оказались за спинкой массивного стула. Потом поставили рядом со мной чемодан и демонстративно установили напротив меня камеру.
После этого один вынул у меня изо рта кляп и отошёл, а второй включил камеру, после чего, как сказал бы мой умерший папа, «начался цирк с конями».
Они спрашивали, как меня зовут, мой ли это чемодан, я отвечала, что мой, но я ничего не нарушила, что я законопослушная гражданка и не понимаю за что меня задержали. Они одобрительно кивали, что мол, это хорошо, что я не отпираюсь, что чемодан мой. А то судя по моим перчаткам, это могло случиться. Но на этот случай мол, у них есть другие дополнительные подтверждения, что он мой. Я начала удивлённо оправдываться, что носить перчатки или не носить всего лишь дело вкуса, и я не понимаю, как это связано с моим чемоданом, и зачем им нужны какие-то доказательства, что он мой, если я сама об этом говорю. Мой он, конечно же, мой. И вообще это не противозаконно иметь чемодан. Они сказали, что это смотря, что лежит внутри, после чего вскрыли чемодан, который даже заперт не был. И сами же на камеру изумленно ахнули, поскольку там были всего лишь тяжёлые альбомы об искусстве. Красивые, в подарочных переплетах. Некоторые в позолоченных коробках.
– Да, они мои, исключительно мои! – истерично выкрикнула я. – Но это не противозаконно иметь альбомы об искусстве! И продавать не противозаконно! Они мои! Почему я не могу их продать, кому захочу?!
И тут же получила сильный удар по лицу. Такой, что завалилась вместе со стулом.
Камеру мои похитители быстро выключили и начали сначала в ярости бить ногами, потом подняли вместе со стулом и пару раз ударили электрошокером.
Я орала, вопила, клялась в своей невиновности. Рыдая, призывала в свидетели небеса и отвергала хоть какое-то причастие к афере и работе на неизвестного мне Кузьмича.
Через какое-то время им это надоело, и они ввели мне в вену какой-то препарат, и тут я поняла, что дело плохо. Меня начало корежить так, что хотелось моментально сдохнуть. А они стояли рядом и предлагали ввести антидот в обмен на показания на Кузьмича. Я орала, что согласна дать что угодно, но вот беда, не знаю что. Умоляла их сжалиться, кричала что это бесчеловечно, но похитители не сжалились, лишь ввели дополнительную дозу, а потом ещё.
От боли у меня начал мутиться рассудок, мне стала мерещиться пугающая меня чертовщина, и тут я вспомнила о своём драконе и позвала его.