Тетради Шерлока Холмса (сборник)
Шрифт:
Этот вопрос как будто несколько смутил мистера Касселла. Сделав извиняющийся жест, он ответил:
– Мне почти стыдно признаться, но это обычное любопытство. Кто эта дама, что называет себя миссис Гринсток? Повторюсь, я никогда не слыхал о коллекционере с таким именем. И для чего она спряталась под густой черной вуалью, которой в продолжение нашего разговора ни разу не подняла, словно боялась, что я могу ее узнать?
– Превосходно, сэр! – воскликнул мой друг. – Замечательный логический вывод!
Эта похвала, кажется, не слишком ободрила нашего гостя.
– Возможно, мистер Холмс, но личность ее так и осталась загадкой. Вы готовы заняться этим делом? Честно говоря, оно меня очень тревожит. Разумеется, я не стану покупать у нее эту картину. Но что, если
– Понимаю, – учтиво ответил Холмс. – Чтобы успокоить вас, я, разумеется, возьмусь за это дело. Вы сказали, что через две недели ваша посетительница снова придет в галерею?
– Да, мы так условились.
– В котором часу?
– В одиннадцать.
– Тогда, с вашего позволения, мы с доктором Уотсоном тоже заглянем в галерею в назначенный день, только на четверть часа раньше. А пока что скажите, можете ли вы оставить картину у нас?
Мистер Касселл, кажется, слегка удивился, но уступил просьбе и, пожав нам руки, удалился.
Как только за посетителем захлопнулась дверь, Холмс радостно засмеялся.
– За работу, Уотсон! – воскликнул он.
– А что мы будем делать, Холмс?
– Исследовать картину, разумеется! Но прежде попробуем кое-что разузнать о личности таинственной дамы. Будьте любезны, спуститесь вниз и велите Билли принести таз с теплой водой, полотенце, маленькую губку и чистую льняную тряпицу, а я тем временем загляну в свою картотеку [6] .
6
На Бейкер-стрит у Холмса имелась особая картотека, составленная из газетных вырезок и других печатных материалов, которые представляли для него интерес. Несколько ссылок на эту подборку можно найти в опубликованных рассказах о Холмсе. – Доктор Джон Ф. Уотсон.
Он взял с книжной полки пухлый том, а я вышел из комнаты, изумленный его распоряжениями. Для чего ему понадобилась эта картотека?
Я так и не нашел ответа на свой вопрос. Когда я вернулся в гостиную в сопровождении Билли, тащившего все необходимые предметы, Холмс стоял у камина с подшивкой газетных статей в руках, готовый зачитать вслух обнаруженные им сведения. Когда рассыльный вышел, он сказал:
– Итак, Уотсон, наш клиент предположил, что эта дама, миссис Гринсток, не пожелала открыть вуаль, чтобы он не узнал ее. Но если мистер Касселл действительно не знает коллекционера с таким именем, как он сам сказал, маловероятно, чтобы они с ней когда-нибудь встречались. Поэтому мне пришло в голову, что посетительница, возможно, желала скрыть какое-то уродство. Тут я вспомнил, что четыре года назад в газетах появлялось сообщение о трагическом происшествии, когда женщина получила ужасные увечья. Я особо отметил его, поскольку оно случилось близ вокзала Паддингтон, где у вас когда-то была практика. Имя пострадавшей тоже было весьма необычно. Я никогда не встречал его раньше. Поэтому я вырезал статью из «Дейли ньюс» и добавил в свою картотеку. Вот, Уотсон, можете прочесть сами.
Он передал мне подшивку, открытую на нужной странице. Это было сообщение под заголовком «Ужасный случай в Паддингтоне»:
Вчера вечером на Прэд-стрит в Паддингтоне сильно разогнавшийся кэб сбил проходившую мимо даму, миссис Лавинию Конк-Синглтон, проживающую на Кум-стрит в Бейсуотере [7] .
7
Бейсуотер – район Лондона, расположенный близ Паддингтона. – Примеч. пер.
8
Бетнал-Грин – район Лондона. – Примеч. пер.
– Так ее муж все же был коллекционером! – воскликнул я.
– И наш клиент вполне мог его вспомнить, если бы она назвалась настоящим именем. Он даже мог узнать ее, хотя я в этом сомневаюсь. Полагаю, она носила плотную вуаль для того, чтобы скрыть шрамы. Когда мы с ней увидимся, у нас будет возможность проверить это предположение. А теперь, Уотсон, продолжим расследование. Будьте добры, расстелите на столе полотенце, и я приступлю к осмотру картины.
Я положил на стол полотенце, поместил рядом таз с теплой водой, губку и чистую льняную тряпицу, а Холмс достал скальпель. Я было решил, что он собирается протереть поверхность полотна, чтобы удалить загрязнения. Однако, к моему удивлению, он перевернул картину оборотной стороной вверх, окунул губку в воду и начал осторожно промакивать ею края коричневой бумаги, наклеенной на раму.
– Холмс! Вы уверены, что стоит это делать? Пусть это подделка, тем не менее она принадлежит миссис Конк-Синглтон!
– Верно, – ответил Холмс. – Но я не нанесу вреда самой картине. Просто хочу удалить бумагу, наклеенную кем-то, очевидно самой миссис Конк-Синглтон, совсем недавно.
– Недавно?
– В течение нескольких последних недель, не раньше, судя по хорошему состоянию бумаги. Но зачем ей понадобилось закрывать оборот холста?
Тем временем Холмс продолжал увлажнять бумагу, пока она не начала отставать от рамы. Тогда он взял скальпель и с его помощью отсоединил лист от деревянных планок, раскрыв то, что находилось под ним.
Там оказалась другая картина, также написанная маслом, но покрытая сильно потемневшим старым лаком, так что было трудно разобрать, что на ней изображено. Кажется, это был какой-то интерьер, так как слева я смутно различил окно, через которое лился бледный солнечный свет, освещавший две фигуры, помещенные в центре полотна. Судя по одежде, это были женщины – одна в тускло-зеленом, другая в грязно-синем платье.
Холмс взял увеличительное стекло, поднес картину к окну и стал тщательно изучать ее при ярком дневном свете. Завершив осмотр, он передал лупу мне, но даже с ее помощью разглядеть изображенную сцену было очень трудно. Я сообщил об этом Холмсу, и тогда он прибегнул к совершенно безответственному, если не сказать топорному, методу, как показалось мне вначале. Взяв белую льняную тряпку, он поднес ее к губам и смочил слюной, а затем протер ею небольшой участок картины.
– Холмс! – вырвалось у меня, но не успел я и глазом моргнуть, как он повторил свой варварский маневр, а затем передал картину мне.
– Теперь смотрите, Уотсон!
Я взглянул на полотно и поразился. Тот участок холста, с которым он обошелся столь немилосердно, неожиданно преобразился и посветлел, будто грязное окно после того, как его протерли влажной тряпкой. Бесцветная муть уступила место четкому изображению одной из женских фигур в центре картины. Это была молоденькая белолицая девушка со светлыми волосами, уложенными на макушке в затейливую прическу. Несколько минут она улыбалась мне, затем слюна высохла, образ померк, и я опять видел только смутный абрис фигуры, покрытый коричневым налетом грязного старого лака.