Тётушка Зубная Боль

Георгиевская Сусанна Михайловна

Маша плакала.

Рыдая, она начала икать.

— Нехорошо, скажу я кратко. И это всё, что я могу сказать.

После этого отец бодрым шагом прошёл на террасу, достал бритву, включил её в штепсель, натянул щёку и провёл бритвою по щеке.

Маша примолкла.

Она решила, что всё потихоньку образовалось.

— И матери я опишу свои мученья. Как ты терзала сердце мне, Мария, — пробормотал отец во время бритья.

Маша опять заплакала.

Отец аккуратно провёл по щеке бритвой.

— Нехорошо! Ты опозорила во мне отца семейства.

Папа тщательно провёл бритвой по второй, ещё не бритой щеке.

Маша всхлипнула.

Тётя Милэ была не в силах вынести этого зрелища. (Тем более, что она ни слова не понимала.) Тётя Милэ прижала Машу к своей груди.

Папа побрызгался одеколоном из пульверизатора.

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, если бы шумы вечера не были перекрыты двумя громкими красивыми голосами на соседней даче.

Пели милиционер и дедушка Ганса.

Они пели прекрасно.

Примолк и молодой Машин отец. Он с удовольствием слушал песню.

Замерла в восхищении тётя Милэ.

Тихо всхлипнув, перестала плакать бедная Маша.

А пели они вот что:

Бе-елые ночи-и!.. Тихие ночи-и. Странные ночи. Белые ночи. Грозовые ночи — белые ночи. И

дрогнули крылья у старых мельниц, И тени пошли плясать. Сказочный час, час сумерек и теней. Белые ночи, тихие ночи, Белые, белые как молоко. Вот и всё про белые ночи. Ага!.. Вот то-то!

Мы надеемся, вы поняли теперь, до чего красиво поют те люди, что родились на чудесном острове Саарема!