Тётя дяди Фёдора (худ. К. Прыткова, К. Романенко)
Шрифт:
Тут как раз Печкин и Иванов пришли с «гуманитарным радио». Они это радио ещё по дороге из ящика вытряхнули — такого он им наговорил. Они тоже за стол сели, стали кашу есть и тётю Тамару слушать.
— Подъём у нас будет в семь, — говорила тётя Тамара. — Это поздновато, но для зимнего времени хорошо. После этого бег босиком по снегу полкилометра. От этого полезность идёт невероятная. Потом завтрак. Потом общественная работа. Потом…
Тут из Шарика выскочило:
— Суп с котом.
— Это что, шутка? — спрашивает тётя.
— Юмор, — отвечает Шарик.
— Для
— А как мы сегодня день проведём? — спрашивает мама.
— На сегодня у нас такая программа намечена, — отвечает тётя, — Матроскина с Шариком мы бросаем в речку рыбу ловить. У нас по понедельникам будут рыбные дни. Пусть берут удочки и уходят удить.
Она посмотрела на Шарика и Матроскина и сказала:
— Возражений, конечно, нет?
Возражения, конечно, были. Особенно у Шарика: он не любил рыбные дни. Да и Матроскин не особенно их любил. Он любил молочные дни и сосисочные. Но возражать они не стали. Лучше уж на берегу с удочкой сидеть, чем устав строевой и караульной службы изучать.
— Папа с мамой займутся научным трудом. Я им шесть томов «Введения в педагогику» привезла. Перевод с немецкого. Занимательная книга для тех, кто понимает. Не оторвёшься. Возражений, конечно, нет?
Возражения были у мамы. Зачем ей педагогику изучать, когда у неё кот Матроскин такой педагог. Но она решила заняться педагогикой, чтобы папу в педагогику заманить.
Папа попробовал схитрить:
— Тамара Семёновна, зачем нам силы распылять? Давайте мы и меня на речку бросим с удочкой. На рыбном фронте я больше пользы принесу. Мама Римма одна с педагогикой справится.
— Нет-нет, — возразила тётя Тамара. — На рыбный фронт мы тебя с мамой в следующий понедельник бросим. Когда вы все тома освоите. Сейчас у вас будет усиленный курс.
Она посмотрела на дядю Фёдора:
— Ты, дядя Фёдор, будешь в сарае на пианино играть по самоучителю. Пора, брат, пора!
— Но там же Мурка! — кричит Матроскин. — У неё молоко скиснет!
— Для Мурки Печкин и Иванов-оглы в огороде палатку разобьют, — возражает тётя Тамара. — Вы не переживайте, всё уже давно учтено. Я над этим планом целую ночь думала.
«Лучше бы она целую ночь дрыхла! — подумал про себя Матроскин. — Есть же вот люди такие наоборотные. Чем меньше они думают, тем больше пользы».
И все приступили к выполнению задания. Шарик с Матроскиным с удочками на реку поплелись. Какая там рыбалка, если осень на дворе. Того гляди, дождик начнётся. И тут полустриженый Шарик придумал. Он вернулся и попросил Иванова-оглы ему в будке дырку сделать для головы. Потом он этот ящик на себя надел, голову в дырку просунул и пошёл на речку, как черепаха в своём собственном домике.
Матроскин увидел и сказал:
— А ты, Шарик, молодец, не пустая голова два уха! Здорово придумал. Я себе такую же будку сделаю. Будем мы с тобой по деревне как два пьяных робота ходить, боками толкаться.
Он
Они, пошатываясь, как два качающихся робота, на речку отправились. А удочки у них как антенны были.
Хорошо, что на берегу только осенний ветер гулял, рыбаков не было. А то бы рыбаки с испугу в речку попрыгали, на тот берег переплыли бы и в партизаны ушли.
Папа с мамой на сеновале устроились, тепло одеялами накрылись, взяли в руки «Педагогику» и заснули. За неделю на работе они так умаялись, сил нет. А тут свежий воздух, молоко, сено. Дядя Фёдор внизу по клавишам барабанит, они даже не слышат.
Дядя Фёдор сначала честно пытался всё сделать, как в самоучителе указано. «Поставьте пальцы на ширину плеч…» А потом он стал барабанить что ни попадя. У него отличный «Первый концерт для фортепьяно и сарая» получился. Свою партию сарай очень хорошо исполнял — скрипел как ненормальный.
Печкин и Иванов-оглы в огороде брезентовую палатку ставили. И Иванов-оглы Печкину случаи из военной жизни рассказывал:
— Вот, помню, такой случай был. Пришёл приказ к нам в часть: «Всем военнослужащим на зимнюю форму одежды перейти». Мы с товарищем полковником всем военным и выдали зимнюю форму: валенки, ушанки, шинели тёплые, всякие там бушлаты-ватники.
— И всё это бесплатно? — спросил Печкин.
— Конечно, это же ведь армия.
— А нам, почтальонам, бесплатно только фуражки почтальонские выдают, — посетовал Печкин.
Иванов дальше военный случай рассказывает:
— Кажется, всё тебе хорошо. А тут оттепель, да такая, что просто жара — пять градусов тепла. По такой жаре только в валенках и шлёпать. И что делать?
— Валенки отобрать, — сказал решительный Печкин. — Шлёпанцы выдать. Пусть шлёпают.
— Тебя за такое по головке не погладят. Приказ-то был из Москвы. Другая бы товарищ полковник растерялась. А наша товарищ полковник выход нашла. Она попросила перебросить нашу часть в Мурманскую область стропила для нового склада заготавливать. А там такой мороз! Без валенок шагу шагнуть нельзя! Вот как мудро вышло. И приказ выполнили, и брусья заготовили.
— Ты ж говорил — стропила! — удивился Печкин.
— И стропила тоже, — сказал Иванов.
Печкин просто потрясён был такой мудростью. А тут Тамара Семёновна подошла:
— Почтальон Печкин, оставьте вверенный вам участок работы и проведите беглый осмотр того, что сделано другими участниками трудового процесса.
Печкин оставил участок и первым делом на речку пошёл к двум рыбным роботам. Подошёл он к ним и спрашивает:
— Граждане сотрудники, прошу вас дать показания… то есть сведения. Сколько рыбы выловлено за истёкшее время?