Теург
Шрифт:
— Агвид не афиширует свои возможности, об этом знают единицы, — продолжил Теург. — Я же говорил тебе, что его род самый древний в этих землях. Мои предки планомерно истребляли их не один век. Слухи о том, что все его люди оборотни — неправда. Испокон веков в роду Агвида рождалось мало девочек. Клан был вынужден воровать девушек для своих воинов, иначе они просто вырождались. Отсюда и пошла дурная слава. Кровь постоянно смешивалась и природная способность оборачиваться из века в век начала ослабевать. По законам их клана только вождь обязан соблюдать чистую кровь и может взять
— Так вот какова его цель? А я все не могла понять, о чем мне толковал Зотикос.
— А ты думала его цель служить мне — своему конунгу? — Теург усмехнулся. — Он — дитя природы и магии и руководствуется только этими законами. Придя к власти, я вернул Агвиду все его земли и щедро отсыпал сверху. Он получает свою долю с каждого моего похода и является сейчас самым богатым землевладельцем Норвегии. Но он сам себе хозяин. В его землях есть места, куда я даже ногой не осмелюсь ступить! Агвид не подчиняется моим приказам, а рядом лишь потому, что сам так хочет, потому что ему это выгодно! Я для него — гарант безопасности и процветания его рода. Этакий щит от всевозможных невзгод, крепостная стена с огненным рвом вокруг, гарантирующая его роду сытую и спокойную жизнь!
Теург вскочил и пнул ногой деревянную скамью. Его реакция поражала, я не могла понять, что я чувствовала в его речах. Была ли то ревность с нотками зависти, а то и вовсе признание превосходства.
— А он для тебя? — осторожно поинтересовалась я.
— Ха! Он — мое все! Он умнее, хитрее и родовитее меня, и я не был бы тем, кто я есть без него! И да, я люблю его, демон его забери! Мы столько хлебнули из одной чаши, что многие за жизнь не осилят! Он мне брат пусть не по крови, но по духу! Есть еще вопросы?
— Тебя это раздражает? Что ты разбушевался, словно он во всем тебе соперник? А вот я вижу лишь то, что он верен тебе как пес!
Теург вздохнул и сбавил тон:
— Нас многое связывает. С младенчества. Я ж его еще волчонком знал. Мы вместе росли, играли, вместе уходили в лес, где он оборачивался и учился охотиться. На меня… — он улыбнулся своим воспоминаниям. — Его действия трудно предугадать, но пока он ни разу не посягал на мое превосходство и власть, не предавал, не бросал в беде, а это уже само по себе очень много. Поэтому и мирюсь. Наш союз настолько крепок, что его и не разорвать уже, — он улыбнулся и продолжил: — А насчет соперника, ха-ха, только если это не касается женщин! Вот тут, увы, мне за ним не угнаться! На его счету столько разбитых сердец, что так с виду и не скажешь! Жаль, что это все не то…
— А что же будет, если он не найдет себе подобную? — мне было искренне жаль Агвида, жаль его род, столь древний с необыкновенными особенностями, который может прерваться навек. Да какой там род! Проклятый валун, сметающий волка в пропасть, до сих пор стоял у меня перед глазами, а мозг отказывался верить, что тот мог выжить.
— Шансы в общем-то есть. Способность к обороту иногда проявляется и в зрелом возрасте. А иногда
Он устало провел ладонью по лбу, оставив на лице кровавый след.
— Ты же ранен! — запоздало опомнилась я.
— Проклятые псы, — он брезгливо потряс окровавленным рукавом.
Так! Раз здесь были охотники, значит должна быть выпивка! Я порылась на столе и, обнаружив на полке закупоренную бутыль, решительно открыла зубами пробку. Фуу. Какая-то крепкая жижа. Годится. Оторвав опять же зубами рукав своей рубашки, я шагнула к Теургу:
— Снимай.
Особо не возражая, он стянул с одной руки обкусанный рукав куртки. Разорванная рубашка не скрывала длинную рваную рану на предплечье. При виде ее в голове у меня помутилось. Другой бы кровью давно истек, а этот сидит и трындит как ни в чем не бывало.
— Надо бы зашить, — проговорила я, с трудом справляясь с приступом тошноты.
— Просто замотай. В замке подлатают.
За окном хижины мелькнула тень, и легкий скрип двери заставил мои нервы снова напрячься в струну.
— Явился, — довольно улыбнулся Теург.
Я оглянулась. Скромно подтолкнув дверь носом, большой черный волк, стесняясь, протиснулся в щель. Шерсть его была еще мокрой и забавно завивалась в колечки, а заднюю лапу он подволакивал по полу. Пройдя в центр хижины, он остановился и отряхнулся.
Все еще не веря своим глазам, я, не мигая, воззрилась на волка. «Живой!» — вихрем пронеслось у меня в голове. Не в силах справиться с нахлынувшим водопадом радости и благодарности, я бросилась на шею волку, обильно поливая счастливыми слезами его и без того мокрую шкуру.
Такого поворота событий волк никак не ожидал, поэтому отпрянул, попятился назад и сел. Кося испуганными желтыми глазами на Теурга, он отчаянно молил избавить его от подобных возлияний. «Спаси меня!» — читалось в его глазах.
— Агвид! Я так тебе благодарна! — рыдала я, смачно целуя волка в холодный мокрый нос. — Ты снова спас меня! Боже, как же я рада, что ты живой!
Отчаянно вырываясь, волк с надеждой взирал на Теурга, продолжая выразительным взглядом взывать о помощи.
Но тот не спешил, а вместо этого, уронив голову на здоровую руку, тихо хохотал за столом.
— Терпи, — сквозь смех бросил он волку, — я тоже натерпелся. Она то кусаться, то целоваться лезет. Нервы, что поделаешь. Не каждый день такое увидишь.
Голос Теурга привел меня в чувство. Воспользовавшись случаем, Агвид вывернулся из моих рук и спрятался в самый дальний угол, где и улегся с опаской зыркая на меня глазами.
Я опомнилась, быстро отряхнула платье и вернулась к больному.
— Почему он… ммм… в таком виде? — кивком указала я на волка, заканчивая бинтовать руку.
— Он ранен. Для человека подобная рана может оказаться опасной и лечить ее придется долго. Волку же понадобится пару часов, чтобы она затянулась.
Ранен? Да что ж я сегодня, словно слепая! Спохватившись, я рванула второй рукав и решительно направилась к волку.