Тезей и Ариадна. Нить любви
Шрифт:
До Тезея, наконец, дошло:
– А. на Ти.
Договорить не успел, Калликрат так наступил на ногу, что бедолага взвыл.
– Ты оступился? – преувеличенно озабоченно заорал Калликрат, наклоняясь к ноге Тезея, и зашипел: – Не произноси ни имени, ни названия!
– Да, – почти закричал Тезей, – в Ти… – он намеренно сделал паузу, чтобы позлить нового друга, впрочем, совершенно беззлобно, – …ринфе большой дворец, но куда ему до Кносского!
– Если ты будешь так себя вести, то я не смогу тебе помочь, – холодно процедил сквозь зубы Калликрат.
– Прости,
– Я знаю так много. Боюсь не успеть рассказать.
– Ты не веришь, что я смогу одолеть Минотавра?
– Тебе было предсказано, что не только сможешь, но спасешься, а с тобой спасутся многие. Но вот я не спасусь, потому и должен торопиться. Моя семья на Крите, причем в горах ближе к южному берегу, там безопасней. Я свободен.
– Потому что выкупил свою свободу?
– Нет, потому что они спасутся, и я могу жертвовать свою жизнь.
– Да о чем ты?! – даже остановился Тезей, отчего идущий сзади критянин почти налетел на него.
Калликрат потащил его в сторону.
– Предстоит что-то страшное. Выживут немногие, но ты среди них. Ты и твои друзья. Я – нет, но моя семья спасется. Это все, что я знаю. А еще, что должен помогать тебе, таково мое предназначение.
– Пойдешь со мной к Минотавру? Кстати, он говорит по-гречески?
– Тезей! Как может Минотавр вообще говорить, если у него голова быка? Ты когда-нибудь видел говорящих быков?
– А Зевс, когда воплощается в быка?
– Прекрати, на Крите к быкам относятся с уважением, если не хочешь нажить неприятности раньше, чем вернется царь Минос, не забывай об этом. Иногда язык может принести куда больше неприятностей, чем обнаженный меч.
– Ты когда-нибудь обнажал меч? – зачем-то поинтересовался Тезей.
– Нет, рабам не дают оружие, а до Крита я был слишком юным, чтобы владеть клинком. Думаю, нет более бесполезного человека в этом отношении, чем я. Зато я превосходно стреляю. Не смейся, я действительно попадаю в цель лучше других и на большем расстоянии.
– Я вовсе не смеюсь. Слушай, кто построил этакую махину? – кивнул Тезей на громаду Кносского дворца, словно выраставшего из холма.
– Многие поколения. Сначала было одно здание и одна площадь, потом вокруг строили и строили, все расширяя, вот и получилось такое… Об этом лучше расспросить Дедала.
– Дедала? Это того скульптора и выдумщика, который, будучи изгнанным из Афин, поселился на Крите?
– Да, но он старается не общаться с греками и забыть, что он сам афинянин.
– Ты знаешь Дедала?
– Кто же его не знает? Ты в какой части дворца живешь?
– Откуда я знаю, в какой? Где-то поселили, мне самому комнату и не найти. Хорошо, что тебя встретил, в этом дворце заблудиться легко, а как спросить – не знаю.
– Что на стене твоей комнаты? Что нарисовано?
Тезей описал фрески, которые украшали стену, и добавил:
– А во второй, только я не знаю, чья она,
Калликрат рассмеялся:
– Это ванна. Ты же бывал в такой там…
– Бывал, – вспомнил Тезей, – бывал, но забыл! Слишком много нового.
– Тебя действительно поселили, как важного гостя, даже с ванной.
– Ты хочешь сказать, что они моются прямо во дворце? Это не слишком изнеженно?
– А чего ты ждал, чтобы царь и его домочадцы бегали мыться к морю? Но оно далеко.
– Разве может быть настоящим воином тот, кто моется в такой. – он помахал рукой, не в силах придумать определение ванне, – в таком сосуде, да еще под присмотром рабов? Мужчина не должен смывать запах своего тела, разве только перед важной охотой, чтобы его не учуял зверь. Но тогда можно натереться специальными травами…
Калликрат иронически смотрел на нового друга:
– Лучше вонять козлом?
– Кем?
– Неважно, козлом, лошадиным потом, своим собственным.
– Но это запах мужчины!
– Хорошо, не будем спорить, пойдем уже, а то на нас косятся охранники.
На них не просто косились, а уже напряженно приглядывались.
Калликрат заговорил с рослым охранником, черная, как уголь кожа которого просто сверкала на солнце, будучи щедро умасленной. Тезей вслушивался в его речь, но ничего не понял. Видно, не все понял или не вполне поверил охранник, он переспросил, скептически оглядел Тезея, снова переспросил и, наконец, сказал пару фраз стоявшему в стороне более молодому. Тот кивнул и убежал куда-то.
Переговорщик замер, словно каменный.
– Что ты ему сказал?
– Объяснил, кто ты.
– Мне сказали, что я могу передвигаться куда захочу по всему острову. Почему же не пускают в свою комнату?
– Успокойся, пускают, просто ты не очень точно описал комнату, таких несколько, сейчас узнают, в какой именно поселили тебя, и проведут туда.
– Это я каждый раз должен буду просить провожатого?
– Да или запомни сколько раз и куда нужно повернуть. Можно просто не выходить, тебе, как гостю, все принесут прямо в комнату, даже женщин приведут, только пожелай.
Тезей, конечно, не был против красавиц на ночь, но предпочел возмутиться:
– Этого не хватало!
– Ты девственник или презираешь местных женщин?
– Ни то, ни другое. Просто не хочу отвлекаться.
– Разумно, – согласился Калликрат. – Запоминай.
Это замечание относилось уже к их движению, потому что вернувшийся молодой охранник с поклоном что-то сказал Тезею и жестом пригласил следовать за собой.
Тезей на память не жаловался, но он был ошарашен увиденным, и не только тем, что они много раз поворачивали, поднимались и опускались по лестницам, снова поворачивали, а еще больше тем, что видел вокруг. Если снаружи Кносский дворец выглядел огромным, то внутри он показался еще больше и запутанней. Зато его стены и огромные колонны были сплошь покрыты невиданной росписью.