The Chamber. Камера
Шрифт:
– Откуда ты знаешь?
– За это ему платят.
– Кто?
– Фирма “Крейвиц энд Бэйн”, те самые иудо-американцы, которых ты так ненавидишь. Правда, твоя ненависть не мешает им бороться за твою же жизнь. Идея принадлежит Гудмэну.
– Похоже, вы нашли истинного профессионала.
– Во всяком случае, особо Гудмэн не привередничал. Услугами этого эксперта фирма уже пользовалась. Он скажет то, что скажем ему мы. В разговоре держи себя поразвязнее.
– Моя развязность его напугает.
– Поведай ему пару-тройку
– Без проблем.
– Расскажи, как ты здесь деградируешь, как превращаешься в животное. Не забудь пожаловаться на возраст, ведь старее тебя на Скамье никого нет. Не бойся сгустить краски. Он нарисует душераздирающую картину, и в тот же день я отнесу это полотно в суд.
– Ничего не выгорит.
– Но мы попробуем.
– Верховный суд страны разрешил Техасу казнить официально признанного дебилом заключенного.
– Здесь не Техас, Сэм. Каждое дело имеет собственную специфику. Просто помоги нам, о'кей?
– Нам? Кому “нам”?
– Мне и Гудмэну. Поскольку, по твоим же словам, негативных эмоций он у тебя уже не вызывает, я решил подключить его. Одному мне не справиться, слишком много работы.
Сэм поднялся и, считая шаги, начал расхаживать по библиотеке.
– Утром я направлю петицию в Верховный суд, – сказал Адам, глядя в блокнот. – Слушания устраивать они скорее всего не захотят, но бумагу получат. В апелляционном суде опротестую действия Бенджамина Кейеса. Эксперт придет к тебе завтра, во второй половине дня. В среду до полудня я подам протест в связи с патологическими изменениями менталитета и психики осужденного.
– Может, все-таки лучше уйти по-тихому, Адам?
– Хватит, Сэм. Выбрось эти мысли из головы. Вчера вечером я говорил по телефону с Кармен. Она хочет приехать.
Кэйхолл присел на краешек стола, полуприкрытые глаза его стали печальными. Пустив к полу струю табачного дыма, он негромко произнес:
– Почему?
– Я не спрашивал ее почему. На эту тему она заговорила сама. Я сказал лишь, что сначала должен посоветоваться с тобой.
– Я никогда ее не видел.
– Знаю. Кармен – твоя единственная внучка, Сэм. Она хочет приехать.
– И я выйду к ней в этом балахоне? – Кэйхолл провел рукой по красной спортивной куртке.
– Она все поймет.
Сэм достал из контейнера третий брикетик эскимо.
– Будешь?
– Нет. Что передать Кармен?
– Мне нужно подумать. Ли не отказалась еще от своего намерения?
– М-м… вряд ли. Пару дней я ее не видел, но уверен, что ничего не изменилось.
– Ты же остановился в ее особняке?
– Тетка выезжала из города по делам.
– Нужно подумать. В данную минуту я против. Я не виделся с Ли почти десять лет. Было бы жаль, если бы она запомнила меня таким. Скажешь, что Сэм пока не решил, но склоняется к отрицательному ответу.
– Скажу.
“Только когда?” – промелькнула мысль у Адама. Если
– Скорее бы финал, малыш. Все это мне уже осточертело. – Дед принялся меланхолично поедать мороженое.
– Понимаю. Не спеши.
– Почему?
– Как почему? Легко ли проигрывать первое же дело и тащить потом этот груз всю оставшуюся жизнь?
– Убедительный довод.
– То-то. Значит, в бой?
– Да. Веди своего психа. Пусть найдет патологию.
– Вот теперь ты прежний, Сэм.
* * *
Лукас Манн ждал Адама у центральных ворот тюрьмы. В пять часов вечера воздух оставался все таким же липким.
– В состоянии выкроить свободную минутку? – спросил Манн, наклоняясь к дверце “сааба”.
– Разумеется.
– Оставьте машину на стоянке. Беседовать приятнее в тени. Они уселись за пластиковый столик, один из нескольких, расставленных под кроной векового дуба, что высился метрах в тридцати от автострады.
– Долго я вас не задержу, всего пара вопросов, – сказал Лукас. – Во-первых, как Сэм? Держится?
– Насколько это возможно в данной ситуации. А в чем дело?
– Просто интересуюсь. Сегодня я получил от журналистов пятнадцать запросов на интервью. Близится развязка. Пресса изнывает от нетерпения.
– Сэм будет хранить молчание.
– Кое-кто домогается встречи с вами.
– У меня тоже нет охоты говорить.
– Хорошо. Есть одна бумажка, пусть Сэм ее подпишет. Мы получим право послать писак к черту. О Найфехе вы слышали?
– Прочитал в утренней газете.
– Ему уже гораздо лучше, но присутствовать на экзекуции он не сможет. Заправлять будет всем его заместитель, форменный идиот Джордж Наджент, отставной вояка и надутый индюк.
– Мне нет до него никакого дела. Приговор приводится в исполнение по особому указанию суда.
– Да. Мне всего лишь хотелось, чтобы вы знали, что он собой представляет.
– Нарисованный вами портрет достаточно выразителен.
– И еще: в администрации губернатора работает мой однокашник. Сегодня он связался со мной. Похоже, Макаллистер весьма озабочен судьбой Сэма. По словам моего приятеля, который, безусловно, действовал по подсказке губернатора, администрация готова провести слушания и рассмотреть вопрос о помиловании, скажем, через пару дней.
– Вы с Макаллистером друзья?
– Я его презираю.
– Так же, как я. И мой клиент.
– Поэтому-то приятелю и поручили войти в контакт именно со мной. Нам однозначно дают понять: губернатор сомневается в том, что Сэма следует предать казни.
– Вы этому верите?
– Нисколько. Макаллистер создал себе репутацию исключительно благодаря громким процессам над Сэмом Кэйхоллом. Сейчас он настраивается на одну волну с прессой. Но что мы теряем?
– Ничего.
– Сама по себе идея вовсе не плоха.