The Elder Scrolls. На изломе времён. Часть 2. Хаммерфелл
Шрифт:
Хоть это и было жестоко, но я с этим согласилась. А спустя минуту я поняла, что это совершенно бесполезно: я стояла прямо рядом с больным, а значит, сейчас инфицирована вся тюрьма! Нет смысла ждать, если жить мне осталось дней пять, не больше. Мы все умрём.
Командир гарнизона решил никому не сообщать о гриппе и просто объявить карантин до “окончания эпидемии“. Септимус Игностис лично запер все входные двери, а ключи спрятал в сейфе. И хотя информация не разглашалась, по тюрьме поползли слухи, все кругом были мрачные и подавленные.
Я отчаянно вспоминала все подробности
Неизвестно, кто изначально переносил болезнь, неизвестно, как её лечить, неизвестно даже, как она передаётся. Грипп бушевал на территории Тамриэля сорок три года и унёс жизни более трети всего населения. Болезнь уничтожала города, религии и целые национальности. После окончания эпидемии в Аргонии не осталось ни одного человека.
Я не знаю, сколько времени я просидела в одной позе, кажется, почти весь день. Гист куда-то запропастился, а я осталась в одиночестве, погружённая в мысли столь мрачные, что и не описать. И постепенно в мою голову заползла идея, чёрная, как пустота Ситиса: а зачем ждать? Один правильный разрез и несколько минут ожидания… и всё. Никакой агонии, никаких предсмертных мук от ломоты в теле, я уйду красиво и тихо, как и подобает благородной альтмерке!
Я взяла в руки скальпель и замерла. Вот он – переломный момент! Как же я рада, дорогой читатель, что я не переломила себе жизнь этим моментом. В комнату зашёл Гист и, увидев меня, бросился вперёд, выбив из рук нож.
– ТЫ ЧТО УДУМАЛА, ДУРА?! – закричал он так громко, что я вздрогнула всем телом.
– Да как ты до такого додумалась?! Решила сдаться без борьбы?!
– Бороться бессмысленно, - я безвольно опустила руки.
– Мы уже мертвы. Я чувствую, как слабеет моё тело, шея нестерпимо чешется. Я не хочу умирать в агонии…
– Не думал, что ты можешь быть такой эгоистичной! – жёстко бросил Гист, я от неожиданности подняла голову и немного пришла в себя. – Решила, что уже мертва?! НЕТ! Ты жива до тех пор, пока кому-то нужна! Ты нужна всем здесь, ты мне, мне нужна!
Стало стыдно… за то, что я поступила так малодушно, потеряла любовь к жизни и напрочь забыла обо всём. Я не нашла смелости посмотреть мужу в глаза и просто опустила голову вниз.
– Гист…
– Прекращай эти свои фокусы, - ещё не отошёл от шока Гистеллус. – Не важно, сколько осталось жить: недели, дни или часы! Наш срок отведён нам богами, и мы не вправе сами обрывать наше существование. Покуда бьётся сердце, а руки способны творить, мы обязаны делать всё, что в наших силах. Мы должны не выпустить эту болезнь в город, иначе Лантейя… все они могут погибнуть. Давай сделаем так, чтобы наша жизнь закончилась правильно…
– Гист… я… я не знаю, что на меня нашло, - слова застревали у меня в горле.
– Я так отчаялась. Я не хочу потерять дочку, не хочу потерять тебя. Я не хочу умирать!
И
– Больше, больше не называй меня дурой, - сквозь слёзы выговорила я.
– А ты больше так меня не пугай, а то запру в камере и охрану поставлю, - отозвался Гист.
– А я ведь и не знала, что ты бываешь такой суровый, - тихо прошептала я ему на ухо.
– Если честно, мне кажется, что такая работа не для тебя.
– Как говорила Лиз: «Призвание само нас находит», - отозвался он, всё ещё не отпуская меня.
– Здесь я чувствую себя по-настоящему нужным.
– Так! – я внезапно ожила и вырвалась.
– Что за Лиз такая? Давай-ка, выкладывай! Она явно не просто твоя напарница, даже я заметила, как эта стерва на тебя пялится!
– Не зови Лиз стервой, пожалуйста, - слегка виновато ответил Гист.
– Просто когда-то мы с ней… встречались.
– Чего?! – подобные известия и без смертельного гриппа были шокирующими.
– Так это у неё твои дети?!
– Нет конечно! – сам ужаснулся от этой мысли Гист.
– Понятия не имею, где она умудрилась их завести. Ты не знаешь, как я удивился, когда увидел её здесь, я-то думал, что она так и осталась служить в столице.
– Просто невероятные новости!
– гнетущие мысли в голове полностью заменились на жгучую ревность.
– И когда ты мне собирался это рассказать, муженёк?
– Ты к чему клонишь? – притворился тупым Гист.
– Эх, Лафф, вот ну почему ты всегда такая ревнивая, а? Чтобы у нас не было раньше, всё уже много лет в прошлом. И даже если Лиз ничего не забыла, между нами ничего нет, кроме работы. И, в конце-то концов, - гордо выпрямился Гист, - почему я оправдываюсь? Мне тогда лет восемнадцать было!
И хотя Гистеллуса я простила… временно простила. Ох, знали бы вы, дорогие читатели, как же часто мне хотелось придушить эту молоденькую… женщину. В ней не было ни капли такта и женственности, а за исключением относительно неплохой внешности в ней не было совершенно ничего особенного, НИЧЕГО!
В общем, так мы и проводили часы. Часы складывали в дни. Я уже потеряла счёт времени, которое прошло с момента нашего вынужденного заточения, а обстановка всё накалялась. Заключённые, конечно, начали догадываться о происходящем, но ещё не понимали масштабов. Апофеоз наступил спустя два дня.
Начался бунт. Я толком и не знаю, кто открыл камеры, но все заключённые вырвались в коридоры. Несколько охранников сразу погибли, остальные забаррикадировали входные двери и держали оборону. Я чудом выжила, избежав незавидной участи оказаться под ножом какого-нибудь ублюдка. Началась давка, а вперёд вышел командир Игностис.
– СТОЯТЬ НА МЕСТЕ!
– громыхнул он с такой силой, что содрогнулись стены.
– Как вы посмели, отродье, выйти из своих камер?
– Пошёл прочь, ублюдок!
– закричал какой-то преступник.
– Мы не хотим помирать за решёткой от Кнахатенского гриппа! Мы хотим последние дни прожить на воле!