The Kills
Шрифт:
Он запустил пальцы в волосы на моем затылке, оттягивая их назад и с упоением, отрывисто целуя шею, дошел до начала ворота футболки, завершив страстные поцелуи легким покусыванием. Я выгнулась навстречу его действиям, довольно простонав.
— Уилсон, — практически прорычал он, удовлетворенный моей реакцией. — Какая ты…
Люци не закончил, задрал футболку на мне, стал быстро-быстро целовать мой живот, поднимаясь все выше к груди.
«Какая я? Он ведь совсем не знает, какая».
Нехорошие, черные мысли сбили весь настрой, как кегли в боулинге.
—
— Что такое? — он поднял обеспокоенный взгляд на меня.
— Я… я… — никак не могла подобрать слова.
— Подожди, ты что… ты…
Разговор сквозил недосказанностями, но, на удивление, мы друг друга поняли.
— Нет, боже, нет, — я хихикнула. — Я не девственница, если ты так подумал.
— Просто ты так смутилась, — он нежно погладил мою спину.
— Все в порядке, — я приподнялась, принимая полусидячее положение. Он не отпускал меня, взволнованно следя за реакцией.
— Если ты не хочешь… — начал Люций.
— Хочу! Хочу, правда! — от переживания голос сел, я замахала руками, едва не заехав себе по носу. — Черт, надо же было все испортить, — посетовав на собственную глупость, закрыла лицо ладонями.
Разочарованно опустив плечи, я убрала руки и опустила глаза, рассматривая еду на столе.
— Эй, — Люций взял меня за подбородок, поворачивая к себе. — Что тебя беспокоит?
— Ты рассказал мне о себе, — я с трудом сглотнула тяжелый ком, застрявший в горле. — Но ты понятия не имеешь о том, кто я. Мне стоит рассказать о себе. Возможно ты передумаешь сближаться и вот это вот все.
Мне стало страшно от догадки, какой может быть реакция, и одновременно неловко, что обломала столь страстный момент. Я попыталась отстраниться, но Люций не позволил, выпрямляясь и усаживая меня к себе ближе. Руки, обнимающие меня, сильнее зафиксировались на моем теле.
— То, что ты услышишь, может тебе совсем не понравиться.
Глава 6. Мои демоны, ее прошлое
— Ты меня пугаешь, — тон Люци стал настороженным.
— Моя история не вызовет жалости, как твоя. Я пойму, если ты вообще больше не захочешь меня видеть.
Он не размыкал объятия, даже несмотря на мои слова. Я подтянула ноги к груди, утыкаясь взглядом в столик у дивана.
— Кейт, — он прижал меня к себе так, что я покачнулась от не совсем устойчивой позы и прильнула к нему боком. — Ты можешь быть собой и рассказать мне все.
— Первыми были вот эти, — я подняла руку, показывая три ожога.
Затем отодвинулась назад, вставая на коленках и проминая мягкую обивку своим весом, слегка задрала футболку, оголяя живот, и дотронулась пальцами до круглого шрама с неровными краями, практически на самом боку.
— И этот. Мне было четырнадцать.
***
— Тощая дылда! — с ненавистью кричит мне в лицо Стефани, с силой толкая двумя руками в грудь.
Стефани — моя одноклассница из престижной школы. Она из богатой семьи, единственный ребенок, которого очень любят родители.
Я роняю пиджак, который держу в руке, рюкзак соскальзывает с плеча, шмякаясь вниз. Падаю на шершавый асфальт площадки на заднем дворе школы, сразу же стесав себе локти, колени и ладони до кровоточащих ссадин. Снова будет долго заживать, оставляя некрасивые корки на светлой коже, а содранная кожа ладоней будет мерзко ныть при каждом прикосновении.
Мама опять скажет, что я неаккуратна.
Пытаюсь подняться на ноги, упираясь ранеными руками в теплый, нагретый весенним солнцем асфальт, но Стефани подходит ближе и пинает меня по бедру носком своей дорогой туфли, под одобрительный смех ее подруг. Она достает из кармана дорогой сумочки пачку сигарет и зажигалку, прикуривает, с победным видом, рассматривая меня, словно я ничего из себя не представляю. Бедро ноет от удара в унисон с содранной кожей.
Мама опять скажет, что я не женственна с синяками.
— Что, нищебродка? — девушка затягивается сигаретой, зажатой в ее пальцах. — Не нравится твое место у моих ног?
— Бьешь лежачего, — огрызаюсь, переворачиваясь к ней лицом, садясь прямо на асфальт. — Это в твоей гнилой натуре.
Хотя бы словесный отпор дать этой безумной толпе я в состоянии.
— Ах ты тощая овца! — вспыхивает гневом моя одноклассница.
Она недовольно топает ногой, в ее глазах плескается безумие. Стефани делает шаг вперед и наклоняется, нависая надо мной, хватает за основание косы, болезненно оттягивая назад мою голову.
— Может разукрасить твою мерзкую рожу? — девушка начинает подносить дымящуюся сигарету к моему лицу.
Успеваю отпрянуть назад, из-за чего коса в ее руке натягивается до боли у корней волос, и закрыться рукой. Тлеющий табак касается кожи руки, Стефани не спешит убирать сигарету. Я стискиваю зубы, дергаюсь, освобождаясь от ее пытки, сумев отползти, и встаю. Третий, уже третий ожог на моей руке стараниями одноклассницы.
Мама опять скажет, что шрамы не украшают девушку.
— А ну оставьте ее! — доносится крик из-за спин озверевших девиц.
На углу здания школы, в самом начале площадки стоит мой друг Рикки. Мы с ним живем в одном районе и оба попали в эту школу. Я прошла по конкурсу, набрав немногим больше баллов, чем остальные, а Рикки дали место по социальной программе, его отец инвалид, в их семье работает только мать.
— Еще один, — морщится Стефани. — Сборище оборванцев.
Она швыряет окурок на асфальт, пока Рикки почти бегом приближается к нам и заслоняет меня собой. Это выглядит нелепо, но он делает, что может, в этой школе у нас больше нет никого. Долговязый парень, с длинными, почти до подбородка растрепанными русыми волосами, которые требуют стрижки или хотя бы душа, едва ли сможет потягаться с этой толпой девчонок, но он всегда пытается меня защитить.