The Lie I've Lived
Шрифт:
— Скажи мне, пожалуйста, что ты шутишь.
Смеясь, он продолжает:
— Вот что я тебе скажу: уничтожай волосы и обрезки ногтей. Меган Джоунс провела лето в тропиках и клянется, что научилась делать куклы вуду.
У меня вырывается стон, а Шляпа зубоскалит:
— Так и вижу заголовки: «Хаффлпаффский Гарем Гарри Поттера!» Подожди, только увижу эту даму, Скитер!
Пихаю Шляпу подмышку — надеюсь, запах там о-го-го — а Седрик тем временем смеется:
— Ладно, время к отбою. Если поспешу, то смогу заглянуть в Равенкло и
— Ты с ней, да?
— Пока нет, но, возможно, скоро буду. Держи пока рот на замке, и я не скажу «гарему», что ты о них знаешь. Ты понимаешь, что когда-нибудь они ещё не раз передерутся?
— Я постараюсь действовать помягче, Седрик.
— Тогда ты ошибаешься. Я здесь, чтобы победить.
— Справедливо. Не будем делать скидок. Удачи тебе, Седрик.
— И тебе, Гарри.
***
Подхожу ко входу — Полная Дама смотрит на меня с презрением.
— В Гриффиндоре не место обманщикам, юноша.
— Оставьте лекции и откройте дверь — Честь и Единство, — говорю я пароль.
— Этот устарел.
— Кто его поменял?
Женщина фыркает:
— Староста Анджелина Джонсон. — О, приятно посмотреть, до какой степени не испытывает горечи мисс Джонсон.
— В таком случае не могли бы вы быть столь добры — известить обо мне кого-нибудь и попросить, чтобы мне открыли дверь?
— Нет. Сейчас проходит собрание, и они просили меня их не беспокоить. Мне было сказано: если ты подойдешь, то должен ждать снаружи, и по завершении собрания за тобой придут.
— Я вроде бы пока числюсь на этом факультете.
— На факультете Годрика, юноша, не по словам судят, а по делам, и я не одобряю твоих действий! — Несколько ближайших картин громко одобряют её выговор.
Хочу ответить, но Шляпа меня опережает:
— Мне случайно известно кое-что о настоящем Годрике Гриффиндоре, бледная ты тень магии. Они сняли его портрет в двенадцатом веке, потому что ночью он продолжал переходить из рамки в рамку, совокупляясь с любой особью женского пола, которую мог отыскать!
— Первый раз такое слышу!
— А жаль, тогда бы ты не была такой сукой! Итак, как тут недавно выяснил Поттер, я являюсь членом штата Хогвартса, так что аннулирующая фраза — Сумеречный Фестрал.
Несмотря на громкие протесты, портрет открывает проход, и я вхожу.
По другую его сторону меня ждут все гриффиндорцы — как в каких-то бандитских разборках. Староста седьмого курса, Холли Линч, кузина ловца ирландской национальной сборной, глядит сначала на меня, потом — вопросительно — на Анджелину.
— Поттер! Подожди в коридоре. Мы проводим собрание по поводу порицания и придём за тобой, когда будем готовы выслушать обвиняемого.
Порицание… долго же я не слышал этого слова. Такое случается, когда факультет коллективно отрекается от действий одного из своих членов. Это чисто символический общественный выговор. Две из величайших шуток мародёров прошли по
Анджелина никогда не умела держать язык за зубами.
— Что ты можешь сказать в свое оправдание, обманщик?
— Мне нет нужды вообще тебе что-то говорить, Джонсон.
— Лонгботтом признал, что ты в курсе, как обойти возрастную черту.
Лицо Невилла становится красным от злости.
— А ещё я сказал, что был с ним вчера большую часть вечера и что он не бросал имя в кубок! — единственный плюс во всей этой абсурдице — Невилл показывает зубки.
— Это так. Ты сказал «большую», но не «всю». Гарри использовал тебя для создания себе алиби, а ты настолько глуп, что этого не замечаешь! Очнись, Лонгботтом! Он тебя использовал! Ты, Поттер, о себе слишком высокого мнения — надо бы сбить с тебя спесь!
Будь Анджелина собакой, её сейчас непременно следовало бы проверить на бешенство.
— Повторю четко и медленно, чтобы даже такая ревнивая девка, как ты, смогла меня понять. Я не бросал своего имени в кубок! Кто-то другой подставил меня в надежде, что у меня будут проблемы. В этих соревнованиях умирали люди. Если ты думаешь, что я сделал это ради славы, сколько ещё славы я могу заработать? Ради тысячи галеонов? В хранилище у меня намного больше. Когда мне исполнится семнадцать, то я получу столько, сколько не в состоянии потратить за всю свою жизнь.
Анджелина чуть ли не рычит:
— Убирайся, лжец! Ты обманщик, Поттер, и это очевидно. Заруби себе на носу: независимо от результатов голосования по порицанию, я всё ещё капитан квиддичной команды, и ты в ней больше не значишься. Я не намерена терпеть в небе обманщика ни сейчас, ни в следующем году.
Обдумываю, что скажу в письме к главному менеджеру Малолестона.
«Джонсон неплохой охотник, который преуспевает большей частью из-за действий Вуда, но решений принимать она практически не умеет — в пользу этого довода говорит факт, что на поле она в тягость. В дальнейшем, при условии её доступности, можно подумать об использовании ее в качестве экспериментального защитника, однако существует вероятность, что ей придется провести в лиге новичков несколько лет, прежде чем игрок приобретет хоть какую-то рыночную ценность».
И это звучит абсолютно правильно.
Пожимая плечами, просто качаю головой.
— Ты права, Энджи. Я никогда больше не поднимусь в небо ради тебя — надеюсь, в один прекрасный день ты подавишься своими словами. — Иду к лестнице.
Линч останавливает меня:
— Иди подожди в коридоре, Поттер. Когда мы будем готовы, я выйду за тобой.
— Большое спасибо, но я подожду в своей комнате. Что касается моих доказательств, буду краток. Я этого не делал, но если вы все настолько обо мне плохо думаете, буду рад снять герб Гриффиндора с мантии и носить нейтральный галстук на протяжении всего вашего нагоняя.