The madness (Безумие) (дилогия)
Шрифт:
Коннорс всё ещё руководит «стражами», он всё ещё правит этим городом… И он безумен. И он виноват в том, что здесь творится.
Это его вина!— Нам нужно покончить с этим, — решил я. — Нам непременно нужно покончить с этим.
37
Мы вышли из Ямы, как назвал я про себя этот провал, и двинулись на север. Туда нам вообще-то было совсем не нужно, но больше
По обе стороны от единственной более-менее свободной от песка улице возвышались полуразрушенные дороги — линия лёгкого метро и автомобильная эстакада. На путях застыл поезд, некоторые из вагонов которого уже сбросило чудовищными порывами ветра с высоты трёхэтажного дома. На шоссе было полным-полно машин, замерших в своей последней пробке. Что стало с их хозяевами? Что заставило их столь стремглав бежать из города? Я не знаю. И не уверен, хочу ли знать.
Чем сильнее я вглядываюсь в бездну этого мёртвого города, вытаскивая тайны из глубокой ямы наружу, тем больше бездна этого мёртвого города вглядывается в меня.
Пройдя пару сотен метров мы остановились, потому что впереди показался перегораживающий дорогу полуразвалившийся мост. И нет, мы остановились не потому, что я опасался, как бы эта груда металлолома не грохнулась нам на головы, вовсе не поэтому… Хотя и из-за этого тоже. Но главная причина была всё-таки в другом.
— Алекс?.. — вопросительно произнёс Дойл, когда я замер на месте и начал вглядываться вперёд. — Ты что-то заметил?
Не считая двух висящих под мостом человек? Да, кажется, ничего. В Кувейте висящий мертвец — не такая уж редкая картина? Верно. Вот только эта парочка, вроде бы, была ещё жива… Так, надо сказать Си Джею, чтобы он глянул в прицел действительно ли они…
В кармане разгрузки неожиданно завибрировал телефон. Полковник Коннорс?..— Да.
— Вам хорошо видна эта парочка преступников, которые колышутся на ветру?
Меня немедленно прошиб холодный пот, я замер на месте и заозирался по сторонам. Что-то блеснуло на крыше одного из вагонов брошеного поезда, ещё блеск — в окне другого вагона, и ещё один — среди покорёженных металлоконструкций моста.
Снайперы!— Без резких движений, сержант, — предупредил меня полковник. — Успокойтесь — снайперы здесь не по ваши души.
— Что вам от нас надо? — рыкнул я, нервно сжимая рукоять висящего на плече автомата.
— Мне? Мы в Кувейте, сержант. И мне нужен порядок в этом городе. Я должен следить за ним, иначе… Иначе мы бы все тут давно сдохли. Или отправились в лучший мир — как вам больше нравится. Так вот, я повторю свой вопрос, сержант — вы видите этих двоих?
Я пристально вгляделся вперёд. Двое, связаны, дёргаются, а значит — живы. Но молчат. Может, уже охрипли, может висят с кляпами во ртах,
Один одет в какие-то гражданские обноски, второй — в форму американской армии.
— Да, вижу.
— Хорошо, сержант. Потому что это проверка.
— Проверка? — переспросил я. — Какая ещё, нахрен, проверка?! Сэр.
— Не перебивайте меня, сержант, — голос Коннорса заледенел. — Итак, гражданский справа — местный. Его вина в том, что он украл чужую воду. А это, если вы не в курсе — карается смертью в Кувейте. Воды здесь очень мало, мы контролируем её большую часть, снабжая местных. Иначе они бы давно передрались между собой и превратили этот город в Ад.
Как будто он ещё в него не превратился… Здесь жарко, здесь трупы, здесь полно чертей и смерти — чем не настоящий Ад?
— …А вот слева — солдат, которого послали задержать преступника… Он его задержал. Но при этом расстрелял семью вора — жену и четверых детей, младшему из которых не было и пяти. Пятеро невиновных мертвы, сержант. Из всё из-за двух ублюдков, не думающих, что творят. Из-за двух ублюдков, нарушивших порядок.
— Вчера я видел, как один из ваших офицеров и его солдаты вполне лояльно отнеслись к расстрелам и изнасилованиям местных, — процедил я сквозь зубы.
— Ну, так вы же их всех там и убили, верно?
Твою… Да откуда он это знает?!— Так или иначе — справедливость восторжествовала. Это главное правило, что я установил — закон должен быть един для всех. Нельзя думать, что все равны, но кто-то может быть равнее других — это ведёт к хаосу. Солдат, повстанец… Не это главное. Всё дело в том, сержант, что судить кого бы то ни было в любом случае очень тяжело. Степень вины… А что если невиновных вообще нет, а есть лишь разные степени вины? Какой выбор будет правильным в такой ситуации?
— Проверка… — медленно произнёс я, глядя на болтающихся под мостом людей. — Хотите сказать, что проверка в этом? Мы должны сделать выбор?
— Именно, сержант, — голос полковника был спокоен и ровен. — Ты должен научиться делать выбор.
— Да здесь вообще нет выбора!
— Нет, он есть. Просто ты отказываешься его видеть, прячась за надуманной безысходностью. Но всё просто: или — или. Или один, или другой.
— А что если я не буду делать выбор? Что если я не хочу играть в ваши игры?
— В таком случае снайперы убьют сначала преступников, а затем и вас.
— Вы же сказали, что они пришли не за нами?
— Верно. Но твоя судьба, сержант — в твоих руках. Ты сам себе и спаситель, и палач. Поэтому выбирай. Жизнь вора, жизнь убийцы или твоя собственная жизнь.
— Я не палач.
— Многие могут осудить тебя за убийство человека, но лишь некоторые поймут, что ты просто не имел права оставлять его в живых. Эти двое виновны, но как их осудить? Делай свой выбор, сержант. Решай — казнить или простить… и оказаться в числе осуждённых.