The Мечты. Соль Мёньер
Шрифт:
– Говори, - выдохнул он, но голос его больше не был сердитым. Скорее уж взволнованным.
– Я говори? – взорвалась наконец и Таня. – Я?! Ты настаивал. Тебя заклинило. Цирк-шапито с дрессированными медведями устроил. Вот ты и говори!
Она оттолкнула его от себя, плюхнулась на первый попавшийся стул, демонстративно сложив на груди руки, и теперь уже сама буравила его злым взглядом.
– Да я тебе еще два дня назад все сказал! Ладно, пусть не все, но многое. Из нас двоих именно ты предпочитаешь молчать. Или это типа игра? «Догадайся сам» называется? Ты
– Наплела?
– А как еще назвать?
– И это неправда?
– Да это уже два года как неправда! Я же тебе рассказывал про нее, Таня!
– А-а-а… - насмешливо протянула она и развела руками. – Значит у меня на днях было видение. Такое, знаешь… светловолосое и в твоей футболке. Ну в смысле, кроме футболки на ней больше ничего не было.
Его реакция на ее слова была более чем красноречива. Реджеп раскрыл рот. Потом закрыл. Потом сел на стул напротив нее. В голове его что-то постепенно взрывалось, но он пока не в полной мере сознавал масштабы разрушений. Ему было не до того. Он некоторое время разглядывал Таню, пока не спросил, не без труда сформулировав свой вопрос человеческим языком:
– Ты приходила ко мне домой?
– Приходила, - Таня опустила глаза и с минуту в молчании разглядывала пол, прежде чем проговорить: – Она красивая.
– Кто красивая? – тупо пробормотал Реджеп.
– Твоя Жюли.
Шеф снова помолчал. Потом устало потер переносицу и глухо сказал:
– У меня ничего с ней нет. Я даже не знаю, красивая ли она сейчас. Потому что все давно уже прошло… и потому что есть ты.
– И поэтому она была в твоем доме ранним утром. Ты сам себя слышишь?
– Слышу. Меня там не было. Я у Лёхи ночевал… друг у меня есть, Лёшка Иванов, автомеханик… - Реджеп тряхнул головой, а потом зарылся пальцами в рыжую челку, непривычно короткую и оттого начавшую кудрявиться. – Тань… ее машина сбила, она мне позвонила, потому что больше не знала, куда звонить. По-русски ни бум-бум… Оказалось, не пострадала, но кипишу навела. Я ее домой привез и поехал дальше работать, у меня рабочий день был, ты же помнишь? А потом я к Лёшке свалил. Мне же где-то переночевать надо было… Откуда я мог знать, что ты придешь…
– Наверное, не мог, - пожала плечами Таня. – Не мог отвезти ее в гостиницу, не мог сказать, что именно случилось, когда она позвонила, не мог объяснить то, от чего радостно ходил ходуном весь ресторан, обсуждая вашу с Жюли бурную встречу...
- Да какая бурная встреча! Она мне изменила тогда, и я уехал. Так неужели, по-твоему, с моей стороны могла быть бурная встреча?
– Говорят, очень, - усмехнулась Таня и, глядя на него, подперла голову рукой. – Все впечатлились.
– А все – это Настя?
– Настя – особенно, - подтвердила она и глянула на часы. Те показывали двадцать минут первого. Она вздохнула и тоскливо проговорила: – Между прочим, уже новый год начался. Мы его с тобой интересно встретили, не находишь?
– Зато вдвоем и без никого, - мрачно ответил Реджеп. – С новым счастьем.
– Сомнительное счастье, - задумчиво отозвалась
– Нет, - отрезал он и тут же добавил: - А что тебя не устраивает в перспективе провести год со мной?
– И целый год наблюдать твою мрачную физиономию?
– Ну да. Куда приятнее было бы... с этим твоим... Зачем ты ко мне приходила? Тем утром!
Зачем приходила… Она даже себе не могла до конца объяснить, чего в ней тогда было больше. Обиды. Ревности. Беспокойства. Желания побыть вместе с ним.
– Не знаю, - честно призналась Таня. – Те дни были совершенно бестолковыми. Может быть, мне хотелось убедиться, что Настя все выдумала, а я ошиблась, когда видела вас.
Реджеп сглотнул подкативший к горлу ком, глядя прямо на нее, жадно, жарко, с нежданно забрезжившей надеждой... но как бы ни кричал его взгляд обо всем, что он чувствует, голос прозвучал очень тихо:
– Так ты нас еще и видела? Где?
– Неважно, - отмахнулась она.
– Важно! Это очень важно, джаным! Ведь ты из-за этого ушла из ресторана. И из-за этого приволокла сегодня своего мужика. Думала, что я буду с Жюли! Вот только ты ничего не могла видеть, потому что ничего не было! Потому что я влюбился в тебя еще в тот день в аэропорту, когда первый раз увидел! И потому что я не хочу тебя отпускать!
– Точно псих.
– Абсолютный, - буркнул он и резко соскользнул со своего стула, как-то совершенно неожиданно оказавшись возле Таниных ног. Всего мгновение – и она смотрела на него уже сверху вниз, а его ладони расположились у нее на коленях. – У тебя с ним серьезно?
Таня сначала озадаченно сдвинула брови, а потом удивленно их вскинула, наконец поняв, о чем Реджеп талдычит весь вечер.
– У меня с ним очень серьезно, - весело хихикнула она. – И очень давно.
– Бред! – вскинулся он. – Бред и не сходится! Ты же... ты... Машалла! Прости, джаным, но ты даже целоваться не умеешь толком!
– Не умею, - безропотно согласилась Таня. – Но это потому, что мы с ним и не целовались. За руку ходили, случалось, что дрались, а однажды даже потерялись. Мы с ним тогда отправились ведьмин камень искать. Я коленку сильно разбила, и ему, конечно же, влетело. Сейчас мы редко видимся и мало общаемся. Он уже несколько лет живет в Лондоне. Но я его очень сильно люблю.
– Любишь? – тупо переспросил Реджеп, совершенно ничего не понимая, но понимая, что где-то в ее словах есть подвох. Прям нутром чувствовал!
Она улыбнулась, положила свои ладошки на его и, склонившись к Реджепу, посмотрела ему в глаза.
– Давай сбежим отсюда?
– Прямо сейчас?
– Все-таки на кухне ты соображаешь быстрее, - рассмеялась Таня.
– Там ситуация штатная. А в любви сплошной стресс, - неожиданно несмело улыбнулся и Реджеп, почему-то подумав, что плевать на все, когда она смеется. Если Таня хочет сбежать с ним и при этом смеется – какая разница, кто там тот хмырь. Это он спросит потом. Потому что с кем попало в новогоднюю ночь не сбегают ведь.