The Мечты
Шрифт:
Кажется, в кофе, сливках и сиропе было уже все вокруг, включая самого Юрагу. Рядом показалась официантка. Она что-то щебетала, чтобы он бросал свое занятие, она-де сама уберет. И, чувствуя себя абсолютным придурком, Артем разогнулся над столом и снова взглянул в витрину кофейни, за которой минуту назад была Женя.
Она и сейчас стояла там, только внутрь уже не смотрела. Все ее внимание было сосредоточено на дороге. К бордюру подкатили ее «небольшие планы» на огромной тачке неопределенного в весенних сумерках цвета и марки. Оттуда вышел мужчина, который, вероятно, давно оставил весовую категорию «милый мальчик» и вошел в другую – «представительный и обстоятельный мужчина». Юрага почему-то
Шпинат приобнял ее за талию и поцеловал щечку. После открыл перед ней дверцу автомобиля и помог сесть. Еще через мгновение только их и видели. А Артем, сцепив зубы так, что заходили желваки, сжимал в кулаке салфетки, чувствуя, как сквозь пальцы просачивается сладкая кофейная гадость.
– Ну что же вы… идите руки мыть, а? – проговорила официантка с некоторой жалостью в голосе, и Артем перевел на нее рассеянный взгляд.
– Угу, - услышала она в ответ, после чего Юрага и правда поплелся в уборную. Приводить себя в порядок.
Ладони, лицо, волосы.
– Милый мальчик, - буркнул он своему тридцатичетырехлетнему отражению в зеркале. И заодно дурацкой щетине, которая, как ему казалось, делала его немного старше. Сбрить нахрен и соответствовать. Ну, раз такова постановка вопроса.
Вообще-то Артем сам не знал, когда влюбился в Женю. Иногда ему казалось, что в самом начале, хотя, откровенно говоря, в самом начале он себя не помнил, чтобы замечать кого-то еще.
Глупая у него выходила история. И не у них, а правда что у него.
Она началась года три назад, когда отец угодил в жуткую автомобильную аварию, после которой от него должны были остаться рожки да ножки. В крупнейший медицинский центр страны Виктора Леонтьевича доставляли вертолетом – транспортировку по трассе он рисковал не выдержать. Машина – в мясо. Отец – по частям. В целое его собирали столичные светила, постепенно в правильном порядке укладывая и рожки, и ножки, и делая из Юраги-старшего обратно человека.
Артем, который в те времена обретался в столице и трудился топ-менеджером в солидной международной компании, на полгода распрощался и с личной жизнью, и с надеждами на то, что однажды все вернется на круги своя. Мир вокруг превратился в сплошную дорогу из больницы на работу и с работы в больницу. Спал он зачастую на стуле в коридоре реанимационного отделения. Питался подножным кормом. Девушка, что жила с ним тогда, от такого его режима быстро слилась – впрочем, а кто бы ждал вечно пропадающего мужика в бессменно дурном настроении? Да еще и когда походы на развлекушки и дорогие подарки без повода совсем закончились? Секс, впрочем, закончился тоже. На секс не хватало ни сил, ни эмоций, ни времени в сутках. Они с матерью с ног сбивались, а он еще и зарабатывать тогда пытался так, чтобы вытащить их всех из дерьма, в которое они угодили.
Спустя полгода такой увлекательной жизни корифеи от медицины объявили, что сделали все, что могли, и впереди период реабилитации, которую вполне можно проходить и дома.
Виктор Леонтьевич, пребывавший на тот момент в ясном уме, был полон боевого настроя стать на ноги, но не то что ходить, есть самостоятельно не мог. Даже голову с трудом держал, и всему-всему его приходилось учить заново.
Родители вернулись в Солнечногорск, началась их борьба за физическое здоровье и полное восстановление, и пошло-поехало то, чего предвидеть никто не мог, и передышка Артема вышла не то что краткой – он ее и не почувствовал.
Мать одна с отцом не справлялась. Сиделки ее не устраивали – проклятые
Ее телефонные истерики ничуть не облегчали сыну существование. К тому же, счета за лекарства, сеансы массажа и реабилитационные центры, куда пытался всунуть Юрагу-старшего Артем, выходили астрономическими. С работой тоже не ладилось – он постоянно чувствовал, что им недовольны, но как быть с собственной рассеянностью и потерянным азартом – не представлял. Все настолько пошло наперекосяк, что, в конце концов, посреди одного из их дурацких разговоров с мамой за полчаса до важной презентации в его компании, Юрага просто сдался. Кое-как довел до конца мероприятие и сразу после него написал заявление по собственному.
Через две недели он прикатился в Солнечногорск, снял депозит со своего банковского счета, чтобы хватало на отцовское лечение, нашел какую-никакую работу в университете и впрягся в воз под названием «Мы поставим папу на ноги». Родительскому счастью не было предела. Впрочем, ему и самому неожиданно стало гораздо проще жить. Маме нашлось на кого положиться. У отца появился партнер для игры в шахматы и ходячая Википедия для разгадывания кроссвордов. Юрага ездил на типовую от звонка до звонка скучную работу. По вечерам фрилансил. О выходных забыл напрочь.
По истечении того первого года их семейного кошмара отец понемногу начал вставать с постели. Еще через несколько месяцев – постепенно стал выбираться во двор дома. На третьем полугодии – снова сел за руль.
А Артем обнаружил в кабинете напротив Евгению Андреевну Малич. Женю. С ее потрясающе синими глазами и ласковой улыбкой. И пропал.
Если честно, он пробовал пару раз подступиться, но большого пространства для маневра их рабочие отношения не давали. Юрага, предпочитавший следовать правилам, не представлял, как можно закрутить роман с коллегой, но все же пытался раз за разом ей угодить. Невзначай. Чтобы заметила.
Она не замечала. Смотрела прямо на него – и ни черта не замечала. И если ее взгляд зачастую казался заинтересованным, то скорее в разговорах, которые они, бывало, вели, как правило, на финансовые темы, но отнюдь не в нем самом.
И вот пожалуйста. «Милый мальчик».
Дожился, Тёмыч. Тебя баба всерьез не воспринимает. Можешь дальше легко и беззаботно кататься на велосипеде, как раз лето на носу, и погода уже со следующей недели будет вполне располагающей.
Юрага сердито закрыл кран и вернулся в зал. Чаевые он оставил здесь щедрые – не иначе в счет причиненного морального ущерба. А выйдя на улицу, глотнул вечернего морского воздуха и неспешно побрел вдоль набережной. В стороне мигал маяк, и далеко в море угадывались очертания заходившего в порт судна. Туда он бегал еще мальчишкой, смотреть корабли. Давно не был. Кажется, и занятие на завтрашний вечер после работы придумалось. Что угодно, лишь бы только не возвращаться домой.
Привет
Телефон зазвонил прямо на светофоре, стоило загореться зеленому. Как и положено по всем законам жизни, бывшая, обыкновенно игнорировавшая его на полную катушку, в итоге дала о себе знать в неподходящий момент. Проблема в том, что бывшая – была еще и матерью его детей, которые после развода остались с ней, и никуда ты не денешься, даже если набраться у нее плохого и тоже начать игнорировать. Совести ему на такие показательные выступления не хватало. А ведь помнилось еще время, когда он ее звонков ждал, как манны небесной, и вот на тебе. Стоило расхотеть всего лишь. Радар у нее там, что ли? Моджеевский ругнулся под нос, тронулся с места и принял вызов.