The Мечты
Шрифт:
– Это замечательно. Наверное, именно так, как мне хотелось, когда я тебя не знал. Пойдем?
Она кивнула и послушно потопала за Романом через огромную подъездную дверь, которую он перед ней придержал, мимо комнаты охраны в огромный холл со стенами под мрамор, в котором оказались лифты. Женя чуть притормозила и с любопытством огляделась.
– Нравится? – немного самодовольно спросил Моджеевский, нажимая на кнопку.
– Честно? Не знаю, - она посмотрела на него, подумала и добавила: - А на музей, пожалуй, похоже. Науки и техники.
И
Рукой он кое-как нашарил панель, лишь приоткрыв один глаз, чтобы не ошибиться с этажом. А потом вжал Женю в стенку, продолжая целовать, теперь уже пустившись в исследование ее стройного и вполне аппетитного тела. Вся она была такая... ладная, что Роман искренно недоумевал – вот такая и никто себе не отхватил раньше него? Куда вообще мужики смотрят?
Лифт до его третьего этажа докатился быстро. Дзенькнул, приводя Моджеевского в чувства и обламывая кайф от поцелуя.
– На выход, Евгения Андреевна, - хрипло выдохнул он.
Что она и сделала, вдохнув в легкие чуть больше воздуха, чем обычно. В голове нестройными рядами мельтешили обрывки мыслей. Да и как тут будешь думать, когда тебя целуют впервые за… Женя сбилась и отбросила статистику. И уж совсем не до мыслей, когда тебя целует мужчина, который действительно понравился… Женя снова сбилась, вспомнив свои рассуждения о героях романтических комедий. И вот поди ж ты, угодила! Что там было о поцелуях? Да! Целует понравившийся мужчина так, что дыхания не хватает, и перед глазами мелькают разноцветные мотыльки, и…
Все последующее было слишком быстрым и малоосознаваемым. Их совместный путь по неизвестным ей коридорам отмечался ее сумкой, цветами, обувью, пиджаками и сумасшедшими искрами, фейерверками рассыпающимися во все стороны.
С большим опозданием Женька поняла, что прижата горячим мужским телом к холодным шелковым простыням, светлым пятном выделявшимися в полумраке комнаты. Это она успела заметить, когда на мгновения раскрывала глаза, чтобы увидеть перед собой лицо Романа – живого человека, а не пресловутого Ричарда Гира. И как ей такое только в голову взбрело!
Он и правда будто бы отбросил все маски, которые носил уже довольно долгое время. С Женей у него получалось быть собой, каким он не был очень давно. Он не чувствовал потребности притворяться кем-то другим, кем-то, кому плевать на собственное одиночество, кто не ищет тепла, а только покупает и подкупает – женщин, машины, чиновников. Кто носит дорогие костюмы и вполне умеет
Такого с ним давно не бывало и такого не заменить ничем.
Наверное, оттого и захлестывало его не по-детски. Оттого и нетерпение было столь отчаянно сильным. Оттого, их первый раз вышел таким коротким, быстрым, доведшим до разрядки обоих, но вряд ли утолившим до конца поглотившее их желание.
– Женька-а… - выдохнул Рома, сжимая ее крепче, и перекатился на спину, чтобы она оказалась лежащей сверху, на нем. – Ну привет, Женька.
– А вы жулик, Роман Романович, - рассмеялась она. – Обещали ужин, а сами…
– Ничего подобного! Я нагуливал нам аппетит. Макароны варить или обойдемся тем, что из ресторана привезли?
– Всё зависит от количества еды!
– Сейчас посмотрим, что там с количеством? Подождешь тут? Я сбегаю. Одна нога тут, другая там.
Женька скатилась с него, удобнее устроилась в постели и торжественно кивнула. Роман встал, включил подсветку в изголовье кровати, натянул халат, потом глянул на постель, оценивая открывшуюся виду восхитительную, как ни посмотри, картину и улыбнулся. А потом ушлёпал в неизвестном направлении, чтобы вернуться через четверть часа с подносом, уставленным всевозможными яствами, призванными, кажется, то ли закрепить одержанную в этот вечер их совместную, а не иначе, победу, то ли и правда просто вкусно пожрать на сон грядущий.
Водрузив все это великолепие прямо на одеяло, он с видом человека, весьма довольного жизнью, лениво поинтересовался:
– Вино? Шампанское? Или что-то покрепче? Прости, я пока не знаю, что ты больше любишь.
– Пить на ночь вредно, - сообщила Евгения Андреевна и воодушевленно потянулась к тарелке, на которой располагался довольно внушительный стейк.
– Вот горе-злосчастье, - хохотнул Моджеевский. – А сок?
– Я обдумаю твое предложение, - прозвучало в ответ, впрочем, довольно невнятно, ввиду того, что Женька была увлечена поглощением еды. Рома, похоже, и правда мало что разобравший, развеселился еще больше и уселся у нее в ногах, тоже принявшись за ужин.
– Обдумай, - заявил он. – Готов с тобой согласиться насчет спиртного – завтра на работу. И по той же причине имею еще предложение: оставайся у меня ночевать, а?
Его бровь красиво изогнулась, а сам он мимолетно подумал о том, что обычно не то что ночевать – вообще баб в эту квартиру за все время ни разу и не приводил. Дом – он для отдыха, а любовницы – либо на их территории, либо на нейтральной. В смысле – в гостинице. А Женю сразу же сюда. И даже мысли не возникло, что можно иначе. Удивляясь себе, он поспешил и это наблюдение отложить для последующего анализа. Сейчас оно несколько несвоевременно.