The Sharpest Lives
Шрифт:
========== Глава 13. Китнисс. ==========
174 дня до свободы
Завтра концерт, поэтому, хочу я этого или нет, мне нужно быть на репетиции. Странно, что ещё школа разрешила нам оккупировать зал на полдня в день, когда занятий нет. Поэтому я вскакиваю по будильнику в девять часов утра, отметив, что мелодию на сигнале я так и не поменяла. Конечно, есть шанс, что мы снова будем вместе, но даже если и нет, это будет мне напоминанием. Только вот о чём? О счастливом, но коротком периоде моей жизни или об ошибки, которые сплошь и рядом
Аккорды будят весь дом, но сама хозяйка продолжает храпеть — такая она, Мейсон, пока сама не захочет или не заставить, не встанет. Представляю, во что превращается её подъём в школу. Как-то она сама рассказывала, что в школьной поездке поставила будильник, чтобы не пропустить важное событие. И хотя будильник был на максимальной громкости, и песня довольно бодрая, Джо всё равно проснулась не от звука, а от того, как её самым бесцеремонным образом растормошила Диадема.
Мы с Финником прямо из дома Джоанны отчаливаем на репетицию. Хорошо, что он тоже здесь. В данной ситуации было бы не очень красиво появляться рядом с Гейлом, мило беседуя по пути в актовый зал.
Репетиция проходит относительно нормально. Если не учитывать, что а) Катон со мной не разговаривает и б) парни постоянно бросают на нас обоих странные взгляды, которым, их, наверное, обучают в каком-то тайном клубе мальчиков. В перерыве на кофе я присоединяюсь к Финнику, который обычно в одиночестве попивает свой напиток. Но и мне теперь кофеёвничать не с кем — к Катону не подсядешь, а остальные сидят кучкой и обсуждают вчерашний футбольный матч — так что я беру свой стакан и усаживают рядом с Одэйром, а он вроде даже и не против.
— Ну, ты как?
— Жива вроде, — я пожимаю плечами, краем глаза посматривая на своего бывшего парня, которому, кажется, совершенно всё равно, с кем я кофе пью.
— А с этим индюком малосольным поговорила? — Финник издаёт смешок, — ладно, можешь не отвечать. Видно, что нет.
Я вздыхаю и делаю очередной глоток обжигающе горького кофе без единого миллиграмма сахара. А я привыкла. Раньше ещё хуже было. Когда человек начинает курить, ему тоже сначало противно.
— Ладно, Кит, не кисни. К Рождеству вы точно помиритесь. По-другому же никак. Вы же Киткаты, неразлучная парочка.
— Спасибо тебе, Финник, — вяло, но искренне улыбаюсь я, — ты точно хочешь поступать на хирурга, а не на психолога?
Свободной рукой он по-дружески ерошит мои волосы, которые я сегодня не собрала в привычную косу, а распустила волнами по плечам.
— Мне хватает одной занозы в заднице в виде тебя, Китнисс Эвердин, а если у меня там будут тысячи таких, я точно повешусь.
— Я так несносна?
— Сказать честно, — Финник делает вид, что задумывается, — ты просто невыносима, особенно когда без Катона. Но ты мой друг, а друзей я люблю и всегда стараюсь сделать их жизнь лучше.
Мы смеёмся. Но от Катона опять никакой реакции.
Немного задержавшись в гардеробе, из всей нашей
Потому что прямо перед крыльцом школы стоит Катон, а на его шее повисла Мирта. Его гадина-бывшая, о которой мне рассказал Финник, наверное, решила съесть подчистую его губы и интенсивно засасывает их себе в рот. А Катон и рад стараться.
Я не знаю, как добираюсь до машины, попутно не применив ни один из способов, указанных в моём знаменитом списке. Я помню только то, как на вопрос Финника: «Ну что, домой, Китнисс?» я отвечаю:
— Домой. Но сначала в ближайший салон красоты.
***
Прим, когда видит, во что я превратилась, ахает. Родители тоже, видимо, в шоке. А всё потому, что я, во-первых, вернула себе прежний цвет, а во-вторых, обрезала себе волосы под очень короткую стрижку. Без единой капли сожаления, но всё — ради великой цели.
Он ещё пожалеет, кого потерял.
В недрах своего шкафа откапываю то, что мне нужно. Это чёрное платье. Оно короткое, без бретелек, с двух сторон по центру расшито золотыми пуговицами, по парам соединёнными ленточками. Самое то. На ноги — туфли на шнурках и высоком толстом каблуке. На губах ярко красная помада, а вокруг глаз чёрная подводка.
Пора меняться снова. Та первая Китнисс Эвердин, наивная и радостная — версия 1.0. Потом была 2.0. — мрачная, озлобленная, не желающая контактировать с людьми. А 3.0. — яркая, вызывающая, дерзкая, готовая сражаться.
И, стоя перед зеркалом и любуясь — да-да, любуясь своим новым образом, я понимаю: сегодняшняя игра стоит свеч.
Накинув огромный пуховик, дабы родители не увидели и не упали в обморок окончательно, я отправляюсь навстречу своей цели, пешком, так как клуб, в котором будет проходить концерт, в паре кварталов от моего дома. Навстречу ярким огням и оглушительной музыке. Музыка нас связала, да. Но она же может быть и прекрасным оружием.
***
Я специально прихожу немного позже, чем надо — это тоже часть моего плана. Плана «Л» — Лебединая песня.
Клуб —такое место, где всегда можно достать выпивку. А, судя по немного дрожащим коленкам, боевые сто грамм мне ох как пригодятся. Поэтому я заказываю в баре стакан «Джека» и опустошают его залпом. И только после этого пробираюсь на сцену.
Парни, видимо, сами меня искали, но — вот беда-то какая! — я не брала трубку. При виде меня у всех, даже у Финника, который видел меня с новой причёской, отвисают челюсти, а Марвел аж присвистывает. Только Катон сразу же берёт себя в руки, подходит ко мне и холодным голосом — я такого с самого нашего знакомства не слышала — произносит: