Тибетский лабиринт
Шрифт:
– Вы можете это прочитать? – с придыханием спросил Гильшер.
– Да, – просто ответил Крыжановский.
– Тогда прочтите, – сверкнув своими необычными глазами, прошептал собеседник.
– «…На Востоке договор с Королём ужаса заставит Солнце обратиться вспять и встать на Западе», – пожал плечами Герман.
– Да…, да…! – обрадовался доктор Гильшер, поспешно пряча табличку обратно в футляр. – Герр Крыжановский, ловко же вы расправились с криптограммой.
– Если учесть, что я потратил на эти игры десять лет, то ничего удивительного, – снова пожал плечами Герман.
Однако вскоре повод для удивления всё же нашёлся, потому что Гильшер неожиданно одарил
– Чрезвычайно рад нашему знакомству! Чрезвычайно! Думаю, ещё увидимся, а сейчас простите – дела, – с этими словами он развернулся и зашагал прочь.
Эрнст Шеффер задержался на миг, тоже пожал Герману руку и, бросив на прощание несколько слов благодарности, поспешил вслед за духовным учителем.
Несмотря на некоторые странности в поведении учителя и ученика, Герман прекрасно понял суть происходящего: видимо, Шеффер расхвалил его перед этим напыщенным арийским аристократом, и тот решил проверить способности русского учёного на практике. Проверил – и остался доволен.
Впрочем, кое-что выходило за пределы понимания Крыжановского, но выяснилось это только через несколько часов, в гостиничном номере. Дело в том, что фамилия человека с ледяными глазами по непонятной причине вылетела из памяти и не желала припоминаться.
«И ведь не сложная же фамилия…Гитлер…, Гиммлер…, нет, не вспомнить, просто чертовщина какая-то! Прежде на память жаловаться не приходилось, но, видимо, годы берут своё! Ну, да ладно, к чёрту фамилию! Старинная табличка с пророчеством – вот загадка из загадок!».
Герман повторил про себя прочитанное там. От пророчества веяло чем-то безотчётно недобрым, пугающим.
««Король ужаса» – термин понятный. Так в Тибете именуют мифического властителя Шамбалы. В противовес ему придуман Мастер мира – правитель Агарты. Обыкновенная мистика, способная увлечь разве что какую-нибудь из экзальтированных дамочек – любительниц спиритических сеансов. Но человек с ледяными глазами совсем не похож на наивного мистика. Духовный учитель!.. Пожалуй, Эрнст прав, данная характеристика наилучшим образом подходит доктору Фрицу Как-его-там. Нечего сказать – таинственная фигура этот доктор со своей табличкой, – в возбуждении, Герман стал прохаживаться по огромному «люксу». Интуитивно он чувствовал: угроза, исходящая от человека с ледяными глазами превосходит ту, с фотографии, которая не давала спать товарищу Берия. – Ничего, придёт время – обязательно распутаем весь узел! Да, именно так – придёт время!»
Дав себе это обещание, Крыжановский успокоился и принялся продумывать, как обставить просьбу о предоставлении политического убежища в Германии. Собственно, много времени, а равно умственных усилий не потребовалось, вот только оставалось решить, к кому следовало обратиться с означенной просьбой. Герман остановился на кандидатуре Эрнста Шеффера – тот представлялся отзывчивым и доброжелательным человеком и, к тому же – обладал немалыми связями среди высокопоставленных нацистов. Однако высшие силы несколько «скорректировали» сей план…
…Симпозиум заканчивался, время отбытия Поезда дружбы на родину неотвратимо приближалось. Газеты писали о выступлении в Берлинской опере русских музыкантов, о неодолимой силе русских цирковых борцов, а также – о нарождающейся дружбе молодёжных организаций двух стран. Писали и о профессоре Крыжановском. Хорошо писали, называя «большим учёным». Но передовицы посвящались совершенно иной теме: близилось двадцатое апреля – в этот день Адольфу Гитлеру исполнялось пятьдесят лет. Германия встречала юбилей любимого
В то утро Германа Крыжановского разбудили громогласные вопли: «Зиг хайль!». Выйдя на балкон, профессор обнаружил огромную толпу, которая запрудила всё обозримое пространство, оставив свободной лишь узкую полоску Унтер ден Линден. Время от времени необъятное человеческое море начинало волноваться, и тогда, словно пена с гребня волны, срывался очередной нацистский лозунг.
Тут в номер без стука ввалились двое агентов гестапо и потребовали покинуть балкон, а также закрыть все окна – ожидался приезд самого фюрера. Действительно, вскоре показалась быстро приближающаяся вереница автомобилей – толпа взревела от восторга с таким неистовством, что в здании задрожали стёкла. Гитлер сидел на заднем сидении головной машины и, отвечая на приветственные крики, время от времени небрежно выбрасывал вперёд руку.
Однако долго рассматривать фюрера не пришлось – зазвонил телефон, и Крыжановский стремглав бросился поднимать трубку. Дело в том, что в последние два дня столь необходимый Эрнст Шеффер куда-то запропастился. Слуга пояснил, что его хозяин как убыл к герру Гильшеру, так с тех пор не объявлялся. Ева Шмаймюллер тоже словно сквозь землю провалилась. Указанные исчезновения ставили под угрозу весь план Германа – рано утром двадцать первого числа Поезд дружбы отправлялся домой.
Схватив трубку и услыхав знакомый голос Шеффера, Крыжановский от облегчения и радости покрылся мурашками. Натуралист сообщал, что доктор Гильшер приглашает Германа стать его личным гостем на время завтрашних торжеств, посвящённых дню рождения фюрера. Русскому учёному следовало быть готовым к девяти утра.
…Появился Шеффер точно в назначенный срок. Натуралист пришёл пешком – такой выбор «транспорта» он пояснил тем, что центр города запружен толпой, а до Рейхсканцелярии рукой подать – не больше километра по прямой. Означенный километр дался учёным нелегко – пришлось буквально плыть в бурном людском море, но, как бы то ни было, они без потерь достигли своей цели – величественного здания на Вильгельмштрассе, где размещалось высшее руководство фашистской Германии.
Пропуск Шеффера, а равно гостевое приглашение Крыжановского, подписанное лично Гиммлером, не вызвали у охраны ни малейших подозрений, и вскоре два профессора быстрым шагом продвигались по гулким коридорам святая святых Третьего Рейха.
– В одиннадцать – начало парада, – на ходу пояснял Шеффер. – Фюрер вначале объедет войска на автомобиле, а затем вернётся сюда и выйдет на так называемый «исторический» балкон в своём кабинете. Мой духовный учитель всё это время будет находиться рядом с фюрером и не сможет поприветствовать тебя лично, однако он попросил меня выказать всё возможное гостеприимство. Сам же присоединится к нам позже, во время большого юбилейного приёма.
Подойдя к одной из дверей, Шеффер отворил её и пригласил Крыжановского внутрь. За дверью оказался большой роскошный кабинет с огромным окном. Посредине стоял накрытый стол с разнообразными напитками и закуской.