Тибетский лабиринт

Жемер Крыжановский

–  Руки вверх!
– зарычал не на шутку взбеленившийся Крыжановский и, намереваясь, как следует оттаскать за уши зарвавшегося сорванца, включил лампу над койкой.

В следующий миг ярость сменилась ужасом, потому что пред ним находился никакой не Марк, а некто, весьма походящий на мальчика фигурой и одеждой, но отнюдь не лицом.

Словно в тумане кажется, что маньяк-ученый из книжки Беляева «Голова профессора Доуэля» отрезал пионеру голову и на ее место пришил другую - несуразно большую и взрослую, со сморщенным порочным лицом и злобными маленькими глазками. Кроме того, стало заметным еще одно малоприятное отличие: вместо сачка для ловли бабочек неизвестный сжимает в руке финский

нож. Какая-то часть Германа прекрасно понимает, что кошмарный ночной посетитель - не химера, порожденная перетрудившимся умом, а существо из плоти и крови, но другая часть упорно цепляется за мысль, что все происходящее - лишь сон. Только сон!

Между тем мнимый Марк, которого окрик профессора заставил невольно отступить в коридор, криво ухмыляется и, выставив перед собой руку с ножом, прыгает в купе. Крыжановский нащупывает трость, стоящую между столом и койкой и, размахнувшись, изо всех сил бьет напавшего по плечу. Тот, шипя как рассерженный кот, снова отступает в коридор. Фехтуя тростью, словно шпагой, Герман подбирается к двери, чтобы захлопнуть ее, но ряженый «пионер» успевает просунуть в щель ногу, а затем, подбрасывает вверх нож и, поймав за лезвие, замахивается для броска.

Дико зарычав, Крыжановский делает выпад, тонкий железный наконечник трости с хлюпаньем входит в глаз противника. Нож с тихим шелестом пролетает мимо и вонзается в линкруст, которым отделано купе, а ужасный «ребенок» безмолвно падает лицом вниз. Из-под его головы медленно вытекает черная глянцевая лужа.

Герман, не отрываясь, смотрит на эту лужу, а в голове пионерским барабаном стучит: «Кошмарное лицо мне привиделось спросонья, а на самом деле я убил мальчика! Я убил Марка!»

Словно в подтверждение этой мысли откуда-то издалека доносится громогласный вопль пионервожатой Зои Павловны:

–  Убили!!!

Этот крик, словно ор роженицы, сопровождает появление на свет той новой жизни, что уготована теперь Герману Крыжановскому - советскому разведчику.

Глава 6

Мягкое очарование Германии

15 апреля 1939 года.

Берлин.

Кабинет в полицейском управлении производит самое гнетуще впечатление. Давно небеленый потолок - в паутине трещин, грязный дощатый пол, тусклые стены, четыре стула и видавший виды письменный стол. Единственное яркое пятно - большой портрет Адольфа Гитлера на стене. Наедине с изображением фюрера и под его ободряющим взглядом Крыжановский просидел уже битый час, куря одну папиросу за другой.

«Чудовище! Детоубийца!
– Герман люто ненавидел себя и мечтал лишь о том, чтобы его поскорее расстреляли. И желательно, чтобы расстреляли здесь, в Германии, а не везли назад.
– Да, именно расстреляли, а то, не ровен час, посадят в психушку, тогда придется взять на душу еще один грех и тихо удавиться…»

Дверь отворилась, на пороге показался молодой полицейский в черной форме. Он с опаской покосился на Крыжановского, взял какую-то папку со стола и поспешил выйти.

«Чудовище! Детоубийца!» - Герман обхватил руками плечи и начал в исступлении раскачиваться на стуле.

Таким его и застал вернувшийся хозяин кабинета - толстячок средних лет, судя по внешности, человек весьма веселый и добродушный.

–  Герр профессор, приношу извинения за то, что заставил столько ждать. Я криминалдиректор Гюбнер из полиции защиты, Вальтер Гюбнер, если позволите, - скинув плащ и шляпу, толстячок сноровисто повесил их на крючок, после чего уселся за стол.
– А ждать пришлось вот почему:

сами понимаете, происшествие в поезде заставило нас заняться тщательным наведением различных справок. Признаюсь честно, у меня лично имелись серьезные сомнения, что вы - именно тот, за кого себя выдаете, а не… э…простите за грубость, шпион. Ведь это же надо, известный ученый и вдруг, как какой-то рыцарь плаща и кинжала - раз, и наповал. Да еще кого!

С этими словами Гюбнер схватил со стола карандаш, уколол им воздух и радостно резюмировал:

–  Но теперь все выяснилось, вы - это вы.

–  Что с мальчиком?
– хрипло спросил Герман.

–  Если речь о Марке Линакере, то он мертв, мертвее не бывает, - с добродушной улыбкой развел руками криминалдиректор.
– Пендлтон перерезал ему горло от уха до уха, а тело спрятал в угольном контейнере. Знаете, в тамбурах есть такие специальные контейнеры, где хранится топливо для титана…

–  Позвольте, какой еще Пендлтон, ведь Марка убил я!
– вскричал Герман.

Мгновение Гюбнер непонимающе хлопал глазами, но потом до него дошел смысл вопроса:

–  Да нет же, герр Крыжановский, Линакера убил Пендлтон, не может быть, чтобы вы не разглядели отвратительной рожи этого негодяя, иначе как бы удалось так ловко попасть ему точно в глаз!
– Гюбнер во второй раз уколол карандашом воздух.

–  Я думал, мне это почудилось спросонья…, ведь тот…убитый, упал лицом вниз, и мне показалось…, - губы профессора шевелились как бы сами собой, а в голове тем временем щебетало жаворонком: «Это не я убил, а тот, другой! Значит, я не сумасшедший! Значит, я не детоубийца, а с моей стороны присутствовала лишь самозащита».

–  О, герр Крыжановский, неужели все время, что мы занимались идентификацией вашей личности, вы сидели здесь и изводили себя угрызениями совести?!
– всплеснул пухлыми ладошками полицейский - О, если бы я знал! Хотя мог и догадаться, ведь обратил же еще внимание на ту странность, что вы не скандалите и не требуете к себе сотрудников советского посольства.

–  Все равно, я убил человека…

–  Вы убили чудовище! Урода!
– возразил Гюбнер.
– Бэзил Пендлтон, или вернее сэр Бэзил Пендлтон служит блестящим подтверждением взглядов ученых-евгеников, утверждающих, что браки между близкими родственниками (а у английских аристократов такое принято) ведут к появлению на свет потомства с физическими изъянами, подобными тем, что я сегодня наблюдал в морге у трупа сэра Бэзила. А любое физическое уродство, в свою очередь, порождает уродство нравственное. Но это я так, к слову - наверняка вы у себя, в России, не разделяете теории Ламарка.

–  Кто такой этот сэр Бэзил, зачем он убил мальчика и почему покушался на мою жизнь?
– спросил Герман, ощущая такую же дрожь в коленях как давеча на Лубянке.

–  О, сэр Бэзил - одновременно легенда и кошмар разведок всего мира. Самый опасный профессиональный убийца из тех, что держит у себя на службе Интеллидженс сервис. Вернее сказать, являлся таковым. Перевоплощение в детей - его излюбленный прием. Пару лет назад мне довелось беседовать с единственным, кроме вас, - Гюбнер отвесил Крыжановскому почтительный поклон, - человеком, который пережил встречу с означенным монстром. Правда, тот человек вскоре умер в больнице, но перед смертью кое-что успел рассказать. Взрослый вооруженный мужчина, профессионал, он пришел на…э…важную встречу, будучи в полной уверенности, что готов к неожиданностям, но попался на маскарад врага. И его можно понять: кому придет в голову опасаться маленькой девчушки, что вприпрыжку бежит по парковой дорожке и прижимает к лицу плюшевого мишку? Теперь, когда Пендлтона нет, многие смогут спокойнее спать по ночам - признаться, я в том числе.