Тибетский лабиринт
Шрифт:
Старая карга в сари будто сквозь землю провалилась. Только то и удалось узнать в секретариате, что единственную представительницу Индии на симпозиуме зовут госпожа Шурпанакха.
«Никаких сомнений, это она и есть, более подходящего имени захочешь - не подберешь!
– поразился Герман.
– Ведь так в древних индийских сказаниях звали уродливую демоницу-людоедку, которая влюбилась в могучего героя Раму и намеревалась съесть его жену, желая таким способом устранить соперницу. Черт, показалось, или взгляд старой карги с глазами, что твои угли, тоже обжигал страстью? Конечно, мысль глупая, бабкин интерес имеет другое объяснение. Индия ведь британский доминион - неужели снова Интеллидженс
Сунув руку в карман и нащупав бритву, профессор хищно огляделся по сторонам. Старой ведьмы не высмотрел, зато легко обнаружил ее антипода - длинноволосый человек с ледяными глазами как раз направлялся уверенной походкой в его сторону. Рядом семенил Эрнст Шеффер. И столько почтения было во всей фигуре натуралиста, столько заискивания, что в глазах Германа он навсегда утратил сходство с романтичным флибустьером.
– Блестящий доклад, Герман!
– крикнул Шеффер издали.
– Гром и молния, дружище, да ты просто разбудил это сонное болото! В кулуарах только о том и говорят, что о русских, которые опередили всех в поисках колыбели человечества. Позволь представить тебе моего духовного учителя, доктора Фрица Гильшера - человека, перед чьим умом преклоняются многие в Рейхе.
Крыжановскому Гильшер руки не протянул - лишь на мгновение в глазах его растаяли льдинки, но тут же снова все подернулось изморозью. Заговорил же духовный учитель вполне дружелюбно. Оказалось, что его интересует не что иное, как свитки Якова Блюмкина. Подробно расспросив о них Германа, Гильшер отвел его к окну и, как величайшую реликвию, достал из кармана плоский ларец сандалового дерева. Внутри оказалась продолговатая деревянная табличка, испещренная письменами. Не вызывал сомнений тот факт, что ларец изготовлен специально для хранения таблички. Прежде, чем прикоснуться к ней, Гильшер надел мягкие хлопчатобумажные перчатки, и лишь затем осторожно вынул и поднес к свету. Герман обомлел, узнав те же письмена, что в свитках Блюмкина.
– Вы можете это прочитать?
– с придыханием спросил Гильшер.
– Да, - просто ответил Крыжановский.
– Тогда прочтите, - сверкнув своими необычными глазами, прошептал собеседник.
– «…На Востоке договор с Королем ужаса заставит Солнце обратиться вспять и встать на Западе», - пожал плечами Герман.
– Да…, да…!
– обрадовался доктор Гильшер, поспешно пряча табличку обратно в футляр.
– Герр Крыжановский, ловко же вы расправились с криптограммой.
– Если учесть, что я потратил на эти игры десять лет, то ничего удивительного, - снова пожал плечами Герман.
Однако вскоре повод для удивления все же нашелся, потому что Гильшер неожиданно одарил русского профессора крепким рукопожатием и, широко улыбнувшись, произнес:
– Чрезвычайно рад нашему знакомству! Чрезвычайно! Думаю, еще увидимся, а сейчас простите - дела, - с этими словами он развернулся и зашагал прочь.
Эрнст Шеффер задержался на миг, тоже пожал Герману руку и, бросив на прощание несколько слов благодарности, поспешил вслед за духовным учителем.
Несмотря на некоторые странности в поведении учителя и ученика, Герман прекрасно понял суть происходящего: видимо, Шеффер расхвалил его перед этим напыщенным арийским аристократом, и тот решил проверить способности русского ученого на практике. Проверил - и остался доволен.
Впрочем, кое-что выходило за пределы понимания Крыжановского, но выяснилось это только через несколько часов, в гостиничном номере. Дело в том, что фамилия человека с ледяными глазами по непонятной причине
«И ведь не сложная же фамилия…Гитлер…, Гиммлер…, нет, не вспомнить, просто чертовщина какая-то! Прежде на память жаловаться не приходилось, но, видимо, годы берут свое! Ну, да ладно, к черту фамилию! Старинная табличка с пророчеством - вот загадка из загадок!»
Герман повторил про себя прочитанное там. От пророчества веяло чем-то безотчетно недобрым, пугающим.
«Король ужаса» - термин понятный. Так в Тибете именуют мифического властителя Шамбалы. В противовес ему придуман Мастер мира - правитель Агарты. Обыкновенная мистика, способная увлечь разве что какую-нибудь из экзальтированных дамочек - любительниц спиритических сеансов. Но человек с ледяными глазами совсем не похож на наивного мистика. Духовный учитель!… Пожалуй, Эрнст прав, данная характеристика наилучшим образом подходит доктору Фрицу Как-его-там. Нечего сказать - таинственная фигура этот доктор со своей табличкой, - в возбуждении, Герман стал прохаживаться по огромному «люксу». Интуитивно он чувствовал: угроза, исходящая от человека с ледяными глазами превосходит ту, с фотографии, которая не давала спать товарищу Берия.
– Ничего, придет время - обязательно распутаем весь узел! Да, именно так - придет время!»
Дав себе это обещание, Крыжановский успокоился и принялся продумывать, как обставить просьбу о предоставлении политического убежища в Германии. Собственно, много времени, а равно умственных усилий не потребовалось, вот только оставалось решить, к кому следовало обратиться с означенной просьбой. Герман остановился на кандидатуре Эрнста Шеффера - тот представлялся отзывчивым и доброжелательным человеком и, к тому же - обладал немалыми связями среди высокопоставленных нацистов. Однако высшие силы несколько «скорректировали» сей план…
…Симпозиум заканчивался, время отбытия Поезда дружбы на родину неотвратимо приближалось. Газеты писали о выступлении в Берлинской опере русских музыкантов, о неодолимой силе русских цирковых борцов, а также - о нарождающейся дружбе молодежных организаций двух стран. Писали и о профессоре Крыжановском. Хорошо писали, называя «большим ученым». Но передовицы посвящались совершенно иной теме: близилось двадцатое апреля - в этот день Адольфу Гитлеру исполнялось пятьдесят лет. Германия встречала юбилей любимого фюрера небывалыми успехами в промышленном и сельскохозяйственном производстве. В частности, сообщалось, что в текущем году рост продукции военного назначения по сравнению с 1933 годом увеличился аж в двадцать два раза. Повсюду вводились в строй новые заводы, крупные архитектурные объекты, автобаны. Одну из магистралей, так называемую «транспортную ось Восток-Запад», открывали 19 апреля, причем, непосредственно вблизи гостиницы «Адлон», по ту сторону Бранденбургских ворот. Таким образом, советские гости могли воочию наблюдать за происходящим.
В то утро Германа Крыжановского разбудили громогласные вопли: «Зиг хайль!» Выйдя на балкон, профессор обнаружил огромную толпу, которая запрудила все обозримое пространство, оставив свободной лишь узкую полоску Унтер ден Линден. Время от времени необъятное человеческое море начинало волноваться, и тогда, словно пена с гребня волны, срывался очередной нацистский лозунг.
Тут в номер без стука ввалились двое агентов гестапо и потребовали покинуть балкон, а также закрыть все окна - ожидался приезд самого фюрера. Действительно, вскоре показалась быстро приближающаяся вереница автомобилей - толпа взревела от восторга с таким неистовством, что в здании задрожали стекла. Гитлер сидел на заднем сидении головной машины и, отвечая на приветственные крики, время от времени небрежно выбрасывал вперед руку.