Тигр в колодце
Шрифт:
Салли отбросила газету и огляделась по сторонам почти ничего не видящим взором — слезы застилали ей глаза. Сколько людей видели это? Что же это за законы в Англии, которые позволяют судить женщину за то, что она украла собственного ребенка?
В отчаянии она схватила Харриет, посадила на колени и в исступлении обняла ее. Девочка начала вырываться, пытаясь взглянуть матери в глаза.
— Мама!
— Что, милая?
— Хочу булочку. Булочку, как у сона.
— О-о… — Салли рассмеялась и вытерла слезы. — Булочку,
— Пожалуйста.
— Так-то лучше.
Салли подозвала официантку и попросила булочку и еще кофе. «Слава богу, что есть кафе, — подумала она. — Если у тебя в кармане найдется пара пенни, то можешь сидеть здесь сколько угодно, а тебе будут приносить еду, питье и газеты».
Она взглянула на проходящие мимо толпы людей. Ведь кто-нибудь может ее опознать, да? Возможно, им с Харриет стоит уехать за границу. Наверное, ей нужно покрасить волосы.
Когда Харриет покончила с булочкой, Салли оплатила счет и собрала сумки. Девочка сидела спокойно, принимая все как данность.
«Она думает, я знаю, что делаю», — размышляла Салли.
Словно по волшебству, как только они вышли на улицу, перед ними возник свободный кеб. Она остановила его и попросила кучера отвезти их в Блумс-бери. Через минуту коляска уже катила по южной стороне Трафальгарской площади, Харриет сидела, вцепившись в руку Салли, наблюдая за лоснящейся от влаги спиной лошади и за поводьями, которые висели над ними, проходя от сиденья кучера вперед к лошади. Возница тряхнул вожжами, свернул на Кокспур-стрит и поехал по сенному рынку.
Почему именно Блумсбери, Салли точно не могла сказать, просто однажды она уже скрывалась там, в фотографической лавке. Там была зачата Харриет в ночь, когда погиб Фред. Она знала, что там безопасно, и удивлялась, как же не додумалась до этого раньше.
Она заплатила кучеру на площади Рассела, и они с Харриет остались стоять там, как только что сошедшие на берег пассажиры корабля.
— Куда пойдем? — обратилась Салли к дочери.
— Домой, — сказала Харриет.
— Нам нужно найти жилище, — ответила Салли. — Там и будет наш дом. Где поищем сначала? Здесь? Или вон там? А может, на той улице? Выбирай.
Харриет задумалась. Площадь была очень большой. Салли взяла дочку на руки, чтобы она получше все разглядела. В результате девочка указала пальцем в сторону улицы на востоке.
— Хорошо, — согласилась Салли. — Поищем там. Будь умницей и держи меня за руку, когда будем переходить дорогу.
Сумки становились все тяжелее. Харриет послушно семенила рядом с матерью, пока они шли по улице, которую она сама выбрала: высокие кирпичные дома, традиционно простые, но было видно, что тут живут люди с достатком. Здесь им делать было нечего.
Салли свернула на узкую улочку, а затем в небольшой тупичок, отделенный от дороги воротами. Это был проезд, называвшийся Уэлкам.
— Выглядит неплохо, Хэтти, — сказала она. — Давай постучимся. В какую дверь?
Харриет ткнула пальцем. Салли постучалась. Открыла молодая
— Мы ищем жилье, — начала Салли. — Вы не знаете, кто-нибудь в этом проезде сдает комнаты?
— Миссис Паркер, в пятом доме, мэм, — ответила служанка. — Хотя я не знаю, остались ли у нее свободные места. Это вон там.
Дом номер пять был обшарпанным, высоким и узким, как и все дома поблизости, с обветшалой дверью и дверным молотком, который не полировали уже много лет. Утешало то, что здесь явно кто-то жил, — подоконники были уставлены цветами.
На этот раз снова открыла служанка, постарше, не такая опрятная и не с таким любопытным взглядом.
— Да, мэм, здесь есть свободная комната. Я позову миссис Паркер, мэм. Входите, на улице так сыро.
Малюсенький холл занимали подставка для зонтиков и велосипед, а на стенах висели картины — посредственные акварели в громоздких рамах. Пахло капустой.
Через несколько минут, вытирая руки о фартук, из кухни вышла домовладелица — невысокая полная женщина со светлыми глазами и очень суетливая.
— Доброе утро, — поприветствовала ее Салли. — Нам сказали, вы сдаете комнату. Мы хотели бы снять жилье.
— Да… да, — театрально произнесла женщина, изучая Салли, будто пытаясь составить впечатление о ней по тому, как она одета. — О да. — У домовладелицы был глубокий и неестественный голос, с небольшим акцентом кокни. [7] Мы уже встречались раньше.
7
Один из типов лондонского просторечия, на котором говорят представители рабочих слоев населения.
— Правда? Я не думаю…
— Я имею в виду, на духовном уровне. Я сведуща в этом вопросе и вижу знаки. Вы молоды душой, моя дорогая, поэтому, наверное, не вспомните. Какое имя вы носите в этой инкарнации?
Это был вопрос почти в самую точку. Салли на секунду замешкалась, но тут же вспомнила:
— Миссис Джонс. А это моя дочь Харриет. Харриет нажимала на педаль велосипеда. Салли взяла ее на руки, испугавшись, что велосипед упадет. Миссис Паркер с интересом вглядывалась в девочку, которая тем временем тоже невозмутимо взирала на хозяйку.
— У нее очень мудрая душа, — сказала миссис Паркер. — А у вас… у вас душа молодая. Вы в беде, моя дорогая. У вас есть свои тайны. Идите за мной…
Они преодолели два лестничных пролета. Здесь было довольно чисто, кое-где пахло полировкой для мебели и сигарным дымом. На втором пролете миссис Паркер отперла дверь, выкрашенную в зеленый цвет.
— Зеленая комната, — сказала она. — Цвета, что мы видим в нашем физическом мире, это излучения бесконечности, знаете ли. Их вибрации влияют на нашу душу. Вам, миссис Джонс, я бы посоветовала синий, но синюю комнату на полгода уже снял один бизнесмен. Хотя зеленый вам тоже не повредит.