Тигр в колодце
Шрифт:
— Вы ни черта не знаете. Все, чем вы занимаетесь, — письма, дела, деньги. Но мистеру Ли не нужна обезьяна-секретарь; ему нужен кто-то, кто заменит ее, когда она сдохнет. Маленькое очаровательное существо, которое будет кормить его, мыть, держать его сигарету и всячески ублажать. Я знаю, как научить этому. Вы — нет. Я должен тренировать ее.
— Поздно, мистер Мишлет. Мистер Ли сам подтвердит вам мои слова. Обучать ребенка буду я.
— Это невозможно!
— Еще как возможно!
— Вы уничтожите
— Все это определяется научным путем. Болевой порог, степени наказания, поощрения — все это поддается вычислению. Существуют таблицы, схемы. Здесь не будет места случаю, инстинкту или чувству — как вам будет угодно. Кстати, Мишлет, в чем вас обвиняли, когда вы три года провели в тюрьме?
Молчание.
— Кажется, в этом как-то были замешаны дети, не так ли? — продолжал секретарь. — Что-то такое, что может помешать вам в дальнейшем иметь с ними дело. Очень хорошо, что мы понимаем друг друга. Больше сказать нечего. Отойдите, пожалуйста, мне надо взглянуть на другую комнату.
Свет двинулся в сторону двери и внезапно остановился в проеме, всего в нескольких сантиметрах от Салли, которая стояла ни жива ни мертва от страха.
— Это будет спальня девочки? — спросил Мишлет поникшим голосом.
— Возможно, — секретарь втянул ноздрями воздух. — Странно, здесь пахнет свечой.
Он вошел в комнату. Салли отчетливо видела его; если он повернется, то натолкнется прямо на нее. Уинтерхалтер дотронулся до стены, посмотрел на свои пальцы, вытер их носовым платком и повернулся к двери.
Салли не шевелилась, капюшон скрывал ее лицо. Секретарь вышел из комнаты и направился в другую.
— Краска еще не высохла. Двери надо оставить открытыми, пока запах не выветрится. Дайте мне ключ, пожалуйста.
Зазвенела связка ключей, и через мгновение скрипнула дверь лифта. Затем зашипел гидравлический насос, и вместе с лифтом исчез свет.
Салли почувствовала, как взмокла ее спина. Ей хотелось прислониться к стене, но она вспомнила о краске; вместо этого опустилась на колени и стояла так, упершись головой в пол, пока дрожь не прошла.
«Подумаю об этом позже, — решила она. — А пока надо вернуться в постель».
Прождав, как ей показалось, довольно долгое время, она поднялась на ноги и направилась к двери. В темноте было даже не разглядеть своей руки. О том, чтобы зажечь спичку, не было и речи; придется на ощупь выбраться из подвала, пройти через холл и попасть на служебную лестницу. Краска, наверное, уже подсохла, и он мог запереть дверь…
На все про все у нее ушло около получаса. Когда Салли закрыла за собой обитую зеленым сукном дверь и шагнула на лестницу, церковные часы пробили два часа. Она вспотела от напряжения, замерзла, а руки и ноги болели от дневной напряженной работы и от недавних стараний не наделать шума.
Осталось три лестничных пролета. Она прошла первый, собралась ступить на следующий, и тут ее сердце ушло в пятки от страха.
Кто-то стоял там, ожидая ее.
Чиркнула
— Значит, это была ты, — прошептал он. — Луиза. Несносная Луиза. Что ж, мадемуазель, думаю, вам лучше пройти в мою комнату. Нам нужно поговорить. С нетерпением ждал этой возможности.
Глава двадцать третья
«Йевреи — вон»
И когда они оказались в его комнате, Мишлет чиркнул еще одной спичкой и зажег лампу. Затем без предупреждения схватил Салли и поцеловал в губы. Она почувствовала вкус сигарет и фиалковый запах его одеколона.
Мишлет неуклюже обнимал ее. Голова Салли оказалась откинутой назад так, что ей было трудно дышать. Она оттолкнула слугу и шумно вдохнула воздух.
— Тише, — зашипел он. — Мистер Ли спит за стенкой. У него очень чуткий слух. Ну? Как ты все это объяснишь?
— Как объясню, сэр?
— Каким образом ты оказалась в подвале? Можешь считать, тебе повезло, что я не выдал тебя этому кретину Уинтерхалтеру.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, сэр. Я не знала, что это подвал. Я просто спустилась на кухню взять немного льда, сэр. Чтобы приложить к голове — она очень сильно болела. Я знаю, не стоило этого делать, но боль была невыносимой. Я не знаю, что это за мистер Уинтер… Я просто не понимаю, о чем вы говорите, сэр.
Мишлет прищурился.
— Ты была там. Я видел спичку, которую ты бросила в камин в библиотеке, и капли воска на лестнице. Уинтерхалтер всего этого не заметил. А это что?
Он приподнял полу ее плаща. На подгибе виднелось большое пятно, вероятно, краска.
— Я испачкалась тем утром на почте. Они только что покрасили стены… Почему вы меня допрашиваете, мистер Мишлет?
Она старалась выглядеть невинно, озадаченно, уязвленно. В то же время Салли немного приоткрыла плащ, так чтобы обнажилась шея, и тут же заметила, как глаза слуги скользнули по ее телу. Впервые она подумала, что, может, удастся выпутаться из этой переделки.
Мишлет выпустил из рук полу плаща и медленно потянулся к ее подбородку. Погладил его пальцем, провел по шее, задержавшись у впадинки, где начиналась грудь. Салли заставила себя сидеть смирно, пока он водил пальцем по ее ключице взад и вперед.
Она заметила, что его глаза заблестели, и легонько кашлянула, притворяясь больной.
— Пожалуйста, сэр… — прошептала она.
— Луиза, ты очень плохо себя вела, — сказал он низким, мягким голосом, будто гипнотизируя ее. — Ты не должна мне врать. Ты слышала, что Уинтерхалтер говорил в подвале?
— Я ничего не слышала, сэр, правда… Скрепя сердце, она робко положила руку на грудь Мишлету. Он порывисто схватил ее, поцеловал, затем притянул Салли к себе во второй раз и начал ощупывать ее руками под плащом. Она дрожала. Потом решила: пусть думает, что это от нервов. Он вряд ли заподозрит, что от отвращения.