Тигриное око (Современная японская историческая новелла)
Шрифт:
— А мне до ее согласия дела нет. Я не отдам сестру за человека, который, может быть, убил моего отца.
— Вот это новость, — криво усмехнулся Тасиро. — Я так и думал, что у тебя есть что-то еще против меня. Но ты жестоко ошибаешься. Я не причастен к злосчастной смерти твоего отца.
— У меня есть доказательства, что в ту ночь на моего отца напал кто-то из твоей школы. И только ты один находился тогда поблизости от квартала Такадзё. Я точно знаю, что ты вышел из Асагава в середине шестой стражи вечера.
— И это и есть твое доказательство? Совершенно беспочвенное обвинение. Я отказываюсь от поединка.
Тасиро, не сводя глаз с Тацуноскэ, стал отступать назад. Зрители заволновались,
Краем глаза Тацуноскэ увидел приближающегося к нему Миядзака и закричал:
— Сразись со мной, Киёмия! Сразись — и все будет ясно.
Тацуноскэ сделал яростный выпад. Тасиро, которому некуда было отступить, вынужден был парировать. Раздался сухой звук сталкивающихся друг с другом деревянных мечей, и противники, завершив одну схватку, отпрыгнули друг от друга и заняли исходные позиции. Зрители затихли.
Тасиро встал в стойку хассо. Лицо его под головной повязкой побледнело.
«Та самая позиция», — подумал Тацуноскэ, занявший позицию сэйган. [155] Удар, который отнял жизнь отца, был, без сомнения, нанесен именно из такой позиции, характерной для этой школы Кэндо. Однако был ли Тасиро тем самым убийцей, который расправился с его отцом, применив прием «Тигриное Око»? Верных доказательств у Тацуноскэ не было.
155
Сэйган — основная стойка в Кэндо: меч направлен в лицо противнику, ноги расставлены на полшага, правая нога выставлена вперед.
Сино рассказала, что Тасиро в тот вечер вышел из Асагава до середины шестой стражи, и призналась в том, что тайно виделась с ним, за что получила суровый выговор от брата. Однако больше узнать ему ничего не удалось. Все остальное было неопределенно и непонятно. Однако очевидно было одно — человек, стоявший сейчас перед Тацуноскэ, самый подозрительный из всех. Больше подозревать было некого.
— Ну, Киёмия, я готов.
Тацуноскэ ждал выпада Тасиро. Если противник вложит в удар смертоносную силу, тогда он и есть убийца, владеющий приемом «Тигриное Око». Убийца этот связан с тайными делами клана. Такого рода человек, разумеется, никак не должен обнаружить истинную свою сущность; того, кто его заподозрит, ему придется уничтожить. Убийца, действующий во мраке, не может допустить, чтобы кто-то его увидел хоть краешком глаза. Если Тасиро — тот самый палач, то сейчас у него есть возможность открыто избавиться от назойливого преследователя. Ведь время от времени случается, что соревнования на деревянных мечах приводят к смертельному исходу.
Впрочем, то же самое можно было сказать и о Тацуноскэ. Он был готов немедля разделаться с Киёмия Тасиро, если в движениях меча противника ему почудится намерение убить его. Он знал, что это была его первая и последняя возможность одолеть этого прирученного князем убийцу.
Если же Тасиро будет лишь бегать вокруг, пытаясь избежать его выпадов, быть может, он вовсе и не убийца.
Так он или не он?
«Решать еще рано», — думал Тацуноскэ, не сводя глаз со стоящего в позиции Тасиро. Тот слегка выставил вперед левую ногу и держал меч у правого плеча. Стойка его была безупречна: Тасиро, несомненно, владел мечом лучше, чем предполагал Тацуноскэ. Противник лишь спокойно наблюдал за Тацуноскэ и нападать, казалось, не собирался.
Если ничего не предпринять, дело кончится ничьей…
Тацуноскэ немного продвинулся, обходя
— Отлично. Давай еще.
Вот такой удар со стойки хассо и лишил жизни моего отца, подумал Тацуноскэ, с трудом увернувшись от удара, и, бросая отрывистые слова, полный ненависти, резко напал на противника. Деревянные мечи снова с грохотом скрестились в воздухе, противники то яростно сталкивались друг с другом, то отпрыгивали в стороны, схватка стала ожесточенной.
Зрители повскакали с мест, и Миядзака, судья соревнований, побежал к соперникам. Уже всем было очевидно, что эти двое бились насмерть.
«Уже пора звать их домой…» — подумала Сино и вышла в сад. Вечер был темный, но на небе виднелись звезды. Из угла сада слышались голоса отца и ребенка.
Прошло уже семь лет после ее свадьбы с Канэмицу Сюскэ. Пять лет назад Сино родила сына. Его звали Сэйскэ, и это его голос доносился из сада.
Род Канэмицу состоял с Маки в дальнем родстве. Хотя родство было настолько далеким, что на похоронах отца они всего лишь проводили гроб от ворот храма до могилы, Сино знала Сюскэ в лицо. Род его получал в год 70 коку риса, Сюскэ служил нандо. [156] Человек он был добрый и великодушный.
156
Нандо — чин младшего офицера при дворе князя или сегуна.
Семья Канэмицу противилась предложенному браку, но Тацуноскэ настоял на своем. Он тяготился сестрой, которая не хотела выходить замуж после того, как ее помолвка с Киёмия разладилась.
Сино порой думала, что хотя она не обрела счастья в семье Канэмицу, несчастной она себя тоже считать не может. Сюскэ был немногословен и неказист, все свое время и силы он отдавал службе в замке, к которой относился крайне ревностно. Но сейчас, после семи прожитых вместе лет, после рождения сына, ей казалось, что в их браке стал ощущаться некий смысл. И Сино теперь находила успокоение в их повседневной жизни.
О Киёмия Тасиро она уже почти не вспоминала. Вскоре после той почти смертельной схватки с ее старшим братом Тацуноскэ, когда они бились во дворе храма Хатиман деревянными мечами, Тасиро женился. Больше она о нем не слышала. Воспоминания о нем навсегда были связаны для нее со смертью отца. Хотя Сино и не отдавала себе в этом отчета, но именно из-за укоров совести все, что было связано с Тасиро, казалось ей очень далеким. Только изредка она задумывалась, были ли основания у брата поднимать шум, утверждая, что Киёмия — убийца отца. Что же касается Тацуноскэ, то стоило свершиться тому поединку, и вдруг будто с него сняли чары, — он перестал говорить на эту тему и теперь все силы отдавал придворной службе. Выдав замуж Сино, он тоже женился, у него уже было двое детей.
Впрочем, изредка Сино тревожили смутные мысли о том, что же тогда произошло. Однако мысли эти были мимолетны и быстро забывались в потоке будней. Она не жалела ни о чем. Сейчас в сердце Сино было легкое чувство беспокойства о муже и сыне, — не позовешь их домой, так и будут играть во дворе, позабыв о времени.
Сино подошла поближе и уже раскрыла рот, чтобы позвать ребенка, когда услышала, как муж Сюскэ говорит мальчику:
— Посмотрел на звезды? Хорошо, теперь посмотри вниз, вон на эти камешки. Камни тоже хорошо видны, так же как звезды. Смотри хорошенько, пока не увидишь их так же ясно.