Тигры и земляника
Шрифт:
Девочку от испуга и вовсе переклинило.
Репетиция встала. Маэстро шипит, стажерка, вся бледная, руладу пытается сыграть, народ молчит. Европейской же величины человек, да характер вредный – страшно перечить. Ну, тут я за девчонку и встрял, как дурак. Дирижер на меня переключился. Мило разговорились, трень-брень, слово за слово…
В общем, послал я его. На три буквы. При всех. Прилюдно.
На этом репетиция закончились, музыкантов отпустили. На другой день администратор оркестра подходит и говорит: «Виргус, я тебя долго от начальства отмазывал, ты знаешь. Но сейчас это выше моих
«Бунт – это вкус его существа». Ох, грехи мои тяжкие…
Побродил я в поисках работы, потыркался везде, но, похоже, репутация моя не совсем того… Подмоченной оказалась, неожиданно для меня. «Гулена, баламут, за словом в карман не лезет» – такое мнение сложилось обо мне в профессиональных кругах. Музыкальное сообщество, дружище, среда консервативная, и все друг о друге знают. Потом Андреич (помнишь, который кроссворды разгадывал?) сжалился, к себе в музыкальную школу взял. Там я сейчас и тружусь.
Круг замкнулся – опять я в музыкалке.
Все бы ничего, – с детьми мне работать нравится, хоть и не мой уровень, конечно, – только опять у меня нелады с начальством. Нет, с Андреичем мы вполне вась-вась, да только он в школе ничего не решает. По характеру мягкий, да и забил уже на все – спит и видит, как бы на пенсию выйти. Заправляет в музыкалке завуч. Луиза Харисовна. Ох, и стервозная же баба, простите, если что не так… С первого дня ко мне неровно дышит. Только не в том смысле, дружище, в каком ты подумал. Короче, у нас сумасшедшая, неземная, страстная нелюбовь с первого взгляда.
И хватит, много чести – об этой дуре говорить.
Все пройдет.
Воспарить над отчаяньем -
Вот путь сияющих.
Было время – ну, недели две, – когда я даже в депрессняк впал. Все ж навалилось одновременно – без работы остался, Ленка вытурила, сорокалетие на горизонте замаячило… (Непростая дата – сорок лет, особенная, но про нее дальше рассказ). И я заквасил.
Кто знает, как я в загул ухожу, тому объяснять не нужно. Явление не для слабонервных. Я, дружище, ежели чего делаю – то на всю катушку. По полной. Правда, в этот раз недолго гулял, как-то само собой прошло. Устал, наверно. Надоело. И я лежал у Ботана на старом продавленном диване, отходил от бодуна и пялился в потолок. Без всяких мыслей. Созерцал, блин.
Путь сияющих.
Ботану как раз травку принесли… Ну, чего уж скрывать – покуривают в их кругу, покуривают. А! Я забыл сказать, чем Ботан занимается. Кроме того, что он фанатик джаза (как слушатель, конечно. Сам-то не играет, медведь на ухо наступил) и верный поклонник моего таланта… (Ботан, ты на медведя не обиделся? Ладно, сейчас компенсирую). Так вот, Ботан еще гениальный программер (Ну как, старик, получилось уравновесить?). И не какой-нибудь желторотик, а из мастодонтов, что еще с перфолентами работали, да с эвээмами размером с трехстворчатый шифоньер. Старая школа, боевой конь, что борозды не испортит.
И вот, забили мы как-то с Ботаном косяк (я как раз из запоя вышел), а под это дело трындим. О том, о сем, о приходе, что травка дает… До медитаций
Я медитирую давно, дружище, но у меня получается доходить до определенного уровня глубины, а дальше никак. Если честно, не улетал еще по-настоящему ни разу. И слова ботановские про кислоту меня зацепили. «Ну-ка, – говорю, – с этого места поподробнее».
А Ботану же только волю дай! Сразу лекцию затеял, высоконаучную: «ЛСД, или диэтиламид лизергиновой кислоты, почти случайно открыт в тысяча девятьсот сорок втором году профессором Альбертом Хофманом, когда он работал в швейцарской фармацевтической корпорации…» – «Стой, стой, – кричу я, – тормози! Здесь тебе не «Умники и умницы». Опустим формальности, действие-то какое?» Ботан смачно затянулся, дыхание задержал, потом выдохнул и говорит: «Расширение сознания. Выход в иные миры».
М-да, дружище, знал бы я тогда, что меня ждет в «иных мирах»…
Тлеет косячок.
Неспешный разговор
О вечном.
Стали вспоминать, кто из музыкантов этой заразой баловался. Сознание, блин, расширял. Джим Моррисон, так? Джимми Хендрикс. Сид Баррет – основатель «Пинк Флойда». Ну, Битлы не брезговали. Из джазменов – Дженис Джоплин, Джо Кокер, Чарли Паркер… Хотя нет, тот от герыча загнулся. Орнетт Коулмэн, старина Колтрейн… Да легче сказать, кто не пробовал.
Короче, я загорелся. Я вообще, дружище, человек увлекающийся, мне только покажи что новое, сразу попробовать тянет. Про ЛСД, конечно, и раньше знал, но как-то не до того было. А сейчас, видать, созрел. Время пришло, то самое.
«Давай, – говорю Ботану, – с кислотой экспериментировать!» Ботан задумался и… думал минут десять, наверно. Ну, он когда курнет – ужас какой тормознутый. Я уже решил, что он про меня забыл, когда он рот раскрыл: «ЛСД я не знаю, где достать. А вот мескалин… Есть один тип, промышляет этим». Я поморщился, типа – кактусы жрать?! А Ботан уже накумарился, понесло его. «Ты что! Пейотль, Кастанеда, Дон Хуан, отдельная реальность!..» Тут он прищурился, что у него означает припоминание какой-нибудь умности… «Под воздействием мескалина я вдруг ощутил, что красота и ужас, прошлое и будущее, бог и дьявол находятся не за пределами моего сознания, но внутри меня» (Ботан, ты поправь, если я цитирую неправильно, ладно?).
Бог и дьявол внутри меня… Понравилось мне это, дружище, я ж не знал, как оно потом обернется. «Ладно, – говорю, – хрен с тобой, кактусы так кактусы. Заверните в бумажку и примите кредитку».
Тут до Ботана дошло, что я тему-то перетираю на полном серьезе. Врубил он задний ход, да от меня отцепиться – ну, если меня не по-детски торкнуло, – еще никому не удавалось. В общем, вынудил я Ботана познакомить меня с наркодилером.
Хм, дилер… Зря ты представил себе, дружище, изворотливого дельца с прилизанными волосами и огромным бриллиантом на пальце. Драгдилером оказался щуплый паренек по имени Вадик – трусоватый, странноватый, ну, как бы пришибленный на голову.