Тигры Редфернов
Шрифт:
– Виктор, что это?!
Ван Аллен обернулся. На лестнице стояла Марион, прижимая к себе Эллин и Михеля. Иммануил, стискивая кочергу, загораживал сестер и брата. По их лицам Виктор понял, что они уже узнали этот шум – голос погромов, память о которых не стерлась за восемь лет.
– Прячьтесь! – крикнул Виктор. – Скорей, все в подвал и…
Град камней разнес вдребезги витрину, и в ней, как в раме, возникла человеческая свора, с воплями размахивающая дубинами и ножами. Марион пронзительно закричала. Рейден повернулся к погромщикам. Пламя полыхнуло с такой силой, что вмиг пожрало их всех, даже визг сгорающих заживо оборвался всего через несколько секунд, и
«Господи!» – подумал Виктор: панический ужас снова сжал в кулаке его душу – теперь-то ван Аллен знал, что такое погром, а ведь Марион уже не одиннадцать лет… Боже, что с ними будет?!
– Оружие есть? – спросил Рейден.
– Откуда? – горестно отозвался Виктор – разве что кухонные ножи и вертел. – Иммануил, уводи их в подвал!
– А вы? Матушка!
Валентина не ответила. Она замерла перед окном, положив руку на плечо Рейдена. Ее лицо стало бледным, но засветилось изнутри, будто жемчужина. Виктор моргнул и отшатнулся: всего за миг на месте матушки возникла высокая, не меньше семи футов фигура, окутанная золотистым ореолом. Она опиралась на плечо пылающего существа, в котором уже не осталось ничего от человека. Глубокий голос, не мужской и не женский, с легкостью перекрыл рев беснующийся снаружи толпы:
– Идите. Спрячь их, Виктор.
– Мамочка? – прошептала Эллин. – Мамочка, это ты?..
– Ну, ходу! – рявкнуло огненное существо. – Живо!
Виктор бегом взлетел по лестнице, подхватил Эллин, сжал руку Марион и ринулся вниз, в подвал. Иммануил тащил следом Михеля, который то и дело оглядывался на двух существ, которые стояли между ними и стаей ополоумевших горожан. Виктор запер братьев и сестер в подвале, перекатил к двери бочку с кофе, задыхаясь из-за колотящегося в горле сердца, еще одну, еще; потом кинулся на кухню, где схватил вертел, и наконец замер на месте.
Крики. Грохот камней по стенам. Звон бьющихся стекол и треск дерева. Шипение пламени, удушливый дым пожарищ и горящего человеческого мяса. Тогда, восемь лет назад, он не понял, почему фанатики-протестанты обогнули их дом. Его братья и сестры тоже прятались в подвале, а он, сжимая охотничье ружье отца, сидел у двери, едва понимая, что ему придется убивать, пока отец и матушка… отец? Значит, он знал? Знал и… впрочем, какая разница!
Стиснув зубы, Виктор вернулся в зал. Руки наконец перестали дрожать. Что-то было не так – не так, как в Меерзанде. Фанатики, хоть и неистовствовали, но не бросались в огонь, как безумные, и, черт побери, с какой стати мирные горожане Блэкуита ни с того, ни с сего…
– Их кто-то проклял, – сказала вивене. – Я чувствую присутствие чужой воли.
Виктор слабо вздрогнул, и тут она добавила:
– Я могу к ним выйти.
«Нет!» – чуть было не крикнул ван Аллен, но вовремя прикусил язык. Вивене переступила раму выбитого окна и прошла сквозь огонь. Толпа вдруг отпрянула от нее и смолкла, а горожане, штурмующие огненную стену перед департаментом, отвлеклись. Стрельба и вопли стихли, слышен был лишь треск пламени и стоны обожженных и раненных. Сквозь пламя Виктор видел лишь мерцающий силуэт вивене – она раскинула руки, словно хотела обнять их всех, и вдруг вспыхнула, как звезда. Ослепительное белое сияние залило кафе, улицу, департамент, и ван Аллен зажмурился и шарахнулся в самый темный угол, закрывая лицо. Несколько долгих секунд
Виктор проморгался, вытер слезящиеся глаза и подошел к окну. Рейден сидел на полу, устало сгорбившись. Огненные стены исчезли, люди на улице недоуменно озирались, явно не понимая, как они тут очутились. Валентина стояла посреди Роксвилл-стрит и хмуро смотрела на тела – погибших, умирающих и раненных. Виктор вертелом расчитил оконную раму от осколков и выпрыгнул на улицу.
– Ты могла, – отрывисто сказал он. – Ты могла там, в Меерзанде…
– Я не могу сделать людей лучше или хуже, – ответила Валентина: ее глаза все еще были темно-синими. – Я могу избавить их от проклятия, а не от их собственных чувств и желаний, – она опустилась на колени и положила руки на чье-то обожженное тело. – Ступай в больницу Святого Якова. У нас еще много дел.
***
Маргарет проснулась, как от толчка, села в постели и заозиралась, прижимая руку к колотящемуся сердцу. Спальня была пуста, из-под штор слабо пробивался лунный свет. Ее разбудило нечто тревожное – но что?
Не вставая с постели, она осмотрела комнату. Ничего угрожающего. Тогда что… взгляд девушки упал на туалетный столик – из шкатулки с украшениями пробивался темно-алый свет. Маргарет вскочила, отбросила крышку и схватила амулет из красного граната на золотой цепочке. Гладко отполированный, прямоугольный камень светился и сильно нагрелся. В его зеркальной поверхности отражались крошечные фигурки, мечущиеся вокруг дома. Ее дома!
Маргарет набросила халат и пулей вылетела из комнаты. Амулет был ключом к защитному куполу, которым Редферн окружил ее дом. Мисс Шеридан пронеслась по гостиной, разделяющей их спальни, и с криком "Энджел!" колотила в его дверь. Но он наверняка крепко уснул, устав после долгой ночи, и ничего не слышал. Маргарет в панике уставилась на амулет. Гранатовая пластинка стала прозрачной: люди, окрашенные алым и потому похожие на бесов, бросались на ограду дома, дюжина рук трясла кованные ворота.
Что там стряслось?! Зачем они штурмуют ее дом, словно вражескую крепость? Где мама, папа, братья и вся прислуга?! Девушка стиснула амулет и ворвалась в спальню Энджела. Он спал, повернувшись на бок, спиной к ней, и она лихорадочно затрясла его за плечо:
– Энджел! Проснитесь!! Энджел, ради Бога! Пожалуйста!
Редферн слабо вздрогнул во сне, внезапно повернулся, перехватил ее руку и сдавил до боли, а затем глухо выдохнул:
– Маргарет? Вы?
Девушка машинально дернулась в попытке освободиться. Энджел выпустил ее запястье, и до Маргарет наконец дошло, что его руки и торс обнажены, и... и...
– Простите, пожалуйста! – шепотом взмолилась она, заливаясь жгучей краской и отползая от него по кровати. – Но мой амулет, который вы мне дали, который ключ от защиты мамы и папы... он показывает...
– Что показывает? – резко спросил наставник. Маргарет беспомощно протянула ему медальон. Энджел взглянул на изображение и приказал:
– Отвернитесь.
Мисс Шеридан послушно отвернулась, даже отодвинулась на самый край кровати и прикрыла глаза руками. Среди смятенных мыслей о внезапной опасности, грозящей ее семье, молнией сверкала ужасная догадка насчет того, что Энджел спит вообще без одежды. Да если бы она знала, она бы в жизни не посмела к нему вломиться!
Он пошуршал постельным бельем, потом – какой-то одеждой. Маргарет сидела не шевелясь. Сердце бешено колотилось. Вдруг защита ослабла? Вдруг эти люди уже ворвались в дом? Вдруг... вдруг это вообще не люди, а упыри, которых хозяин нежити натравил на ее семью?!