«Тигры» в грязи. Воспоминания немецкого танкиста
Шрифт:
Наши истребители не могли подлетать низко, потому что русские использовали многочисленные противовоздушные средства. Это оружие, особенно сдвоенные и счетверенные легкие орудия, создавало потрясающую стену огня, как только появлялись истребители.
Пикирующим бомбардировщикам «Штука», которые атаковали на нарвском плацдарме в течение дня, приходилось так же несладко, как и истребителям. Достаточно трудно нанести удар по мосту с крутого пика. Там это было невозможно, потому что бомбы приходилось сбрасывать с большой высоты.
Даже две наши
Две другие атакующие группы так же застряли, как и мы. Группа, которая атаковала из бывшего «ботинка», не смогла воспользоваться единственной укрепленной дорогой. «T-IV» вскоре застрял в грязи. На служебном совещании командного состава мы шутили, что граф хотел доложить об уничтожении нарвского плацдарма фюреру в качестве подарка ко дню рождения 20 апреля. Спустя всего несколько часов эта затея уже очень мало смахивала на подарок.
Наши «Штуки» несколько раз сбрасывали бомбы на гряду холмов к югу и около точки 312. Может быть, эти атаки и имели психологический эффект, но серьезного урона врагу не нанесли. Не успел рассеяться дым, когда русские вновь ожили.
Командир роты фон Шиллер оставался спокойным в своем танке, не пытаясь что-либо предпринимать. Через определенные промежутки времени граф Штрахвиц справлялся о ситуации. Каждый раз он получал один и тот же ответ: «Местоположение не изменилось. Продвижение вперед невозможно!»
Там мы продержались до полудня. Но потом граф потерял терпение. Фон Шиллеру и мне было приказано вернуться на командный пункт. Конечно, я не ждал ничего хорошего и поплелся пешком с командиром. Наконец, мы кое-как, больше ползком, чем обычным шагом, добрались до командного пункта.
Граф Штрахвиц уже поджидал нас перед своим бункером. Он нервно помахивал вперед-назад своей тростью. А затем его прорвало.
— Фон Шиллер, я в шоке! Вы за все время не отдали ни единого приказа! Думаю, что вы все еще будете на том же месте завтра, ничего не предпринимая! Мне следовало бы ожидать несколько большей личной инициативы от командира роты «тигров»! Это просто невероятно! Просто задраить люки и ждать, пока ситуация не прояснится сама по себе! Я буду расследовать это дело, а потом приму соответствующие меры.
Граф этим доконал фон Шиллера. Штрахвиц был вне себя от гнева и говорил без умолку. Затем он отдал мне приказ взять на себя «желанную» миссию и возобновить застопорившуюся операцию. Он объявил, что скоро прибудет в передовые подразделения.
— Вы так до сих пор ничего и не увидели, — сказал он, — если мне лично приходится вновь запускать всю
Со смешанными чувствами я пробирался обратно к фронту. Сообщил личному составу по радио, что командование передано мне. Унтер-офицер Карпането, который был в головном танке и нарвался на мину, сразу же попытался подать свою машину вправо, в болото, пользуясь одной гусеницей.
Я помог и подтолкнул его немного сзади, а затем проехал мимо без проблем. Конечно, мы могли совершить этот маневр утром. Однако Карпането не двигался, потому что фон Шиллер ничего не делал для того, чтобы можно было проехать мимо него.
Карпането терпеть не мог командира и, наверное, давно ждал, когда его уберут. Случай с миной помог ему это сделать. Возможно, его упрямое ожидание приказа может быть расценено как неподобающее солдату и духу боевого братства, а может, и нет, но в перспективе он спас всех нас своим упрямством и своей антипатией к фон Шиллеру.
Не было сомнения, что даже при быстром наступлении противник покончит с нами на этот раз. Унтер-офицер Альфредо Карпането получил образование в Академии художеств Вены. Он был отчаянным и потрясающим командиром танка и прекрасным товарищем. Мог сделать для вас что угодно, если только проникнется к вам доверием.
Как можно догадаться, он не был рожден для парадной муштры на плацу и церемоний и выглядел далеко не молодцевато на плацу. Из него никогда бы не вышло «пруссака», но его воинская доблесть и его беззаветное чувство товарищества были не слишком далеки от истинного прусского духа прежних времен. Конечно, люди такого склада всегда раздражают таких, как фон Шиллер. Поэтому я не мог понять, почему фон Шиллер выбрал из всех унтер-офицеров именно его для того, чтобы ехать в голове колонны.
Это свидетельствовало о незнании фон Шиллером психологии и опять же об отсутствии проницательности. Это в конце концов привело к его гибели.
Мы одолели русские позиции быстрым рывком и достигли зловещего противотанкового рва, который заставил нас остановиться. Я немедленно доложил о нашем новом местоположении. Граф Штрахвиц вслед за тем приказал, чтобы наша атака не затянулась до следующего утра. Саперы должны были сделать ров проходимым в течение ночи и взорвать «Т-34» на правой стороне дороги.
Ей-богу, наше положение было незавидным! Вокруг нас повсюду были русские, а мы — практически обречены на полную неподвижность.
Когда я обрисовываю здесь события так бесстрастно, непросто представить себе, насколько тяжелой казалась нам остановка, даже при том, что мы привыкли ко всякому. Каждый танк вдоль линии движения обеспечивал защиту то справа, то слева. Только головной танк прикрывал с фронта, в то время как другие не имели сектора обстрела в этом направлении.
Каждому из нас приходилось вести постоянное, неусыпное наблюдение, так, чтобы русские не преподнесли нам неприятный сюрприз. Ожидание в таких условиях, естественно, действовало нам на нервы. Мы не могли дождаться, когда же кончится ночь.