Тиха украинская ночь
Шрифт:
Нав внимательно оглядел созданное шасом пристанище. Грубый деревянный стол, несколько грязных стульев, два продавленных матраца на полу и фигурка отвратительного божка в углу. Деревянную скульптурку обмазали кровью, а перед ней поставили фарфоровую плошку, в которой полицейские эксперты найдут засохшие кусочки мозга. Завершали композицию два бесчувственных нарка, за которыми присматривал Ворга – им еще предстояло сыграть свою роль.
– Нравится? – с вызовом спросил Кабур.
– Сойдет, – буркнул нав, переводя взгляд на часы: без четверти одиннадцать.
– Сидите
– А ты?
– У меня важные дела в Москве, – неопределенно ответил Бога, вызывая черный вихрь портала.
От полицейского эскорта москвичи отказались: «Зачем сопровождение, мы ненадолго». Только свет попросили включить. Сергей не спорил, понимал, что если гости и проявят свое истинное лицо, то не на публике. С одним наблюдателем можно попробовать договориться, с группой – нет. Поэтому Скворцов властно кивнул охранникам: «остаетесь здесь» и уверенно направился в тоннель.
И, разумеется, не увидел, как возле оставшихся на поверхности полицейских появился долговязый брюнет в строгом костюме…
Этого Сергей не увидел. Да и не мог увидеть. Он не спеша довел москвичей до упирающегося в Стену штрека, изредка перебрасываясь с ними короткими фразами, с привычным уважением посмотрел на черный монолит, слегка поблескивающий в свете редких ламп, и вдруг почувствовал сдавившие затылок тиски острой боли. Ноги ослабли, подкосились, взгляд затуманился, и полицейский без чувств упал на грязный пол.
Подхватывать его нав и чуд не стали. Бесстрастно прошли мимо распластавшегося тела и с деловитой сосредоточенностью остановились перед Куполом.
– Тридцать минут, – после короткой паузы произнес Рик. – Из-за расстояния мы не сможем дать плотный поток энергии, так что придется повозиться.
Маренга, сидящий возле ноутбука, поднял глаза:
– ОНИ снова прорывают Купол.
Ортега и Рик переглянулись.
– Мы уже знаем, как и почему им удается выходить, – угрюмо проговорил нав. – Больше этого допускать нельзя.
Рыцарь согласно кивнул и отступил назад: это была не его битва. Маренга закусил губу, еще ниже склонился к экрану ноутбука и едва слышно произнес:
– Двадцать секунд.
Ортега на мгновение замер, затем медленно развел в стороны руки и прошептал короткое заклинание. И потоки черной тьмы, вырвавшиеся из пальцев гарки, быстро сгустились, превратившись в тяжелые длинные мечи с обсидиановыми клинками. Правый Ортега держал прямым хватом, левый – обратным: классическая позиция нав-ского фехтовальщика.
– Восемь секунд.
Ортега опустился на одно колено и склонил голову:
– Простите меня.
Ортега не поставил защиту, не стал скрываться от противника, дожидаясь возможности ударить в спину. Ортега встал на пути появившейся из обсидианового монолита черной дымки и даже позволил ей подготовиться к сражению, позволил атаковать. И только когда вырвавшаяся из Купола тварь почти добралась до нава, завертелись бешеными винтами тяжелые мечи, на куски разрывая плоть отвратительного создания. Ортега работал почти идеально: продуманные выпады,
Ибо…
Куполом Днепропетровский обсидиановый шар называли только в Темном Дворе. А в Ордене и Зеленом Доме пользовались более жестким и более емким определением: Могильник.
А как еще назвать последнее пристанище навов, попавших во время Первой Войны в плен к асурам? Славные воины и великие маги, гарки и мастера големов – все они были подвергнуты чудовищным экспериментам, в ходе которых асуры отчаянно пытались создать нечто, способное остановить победоносное наступление Тьмы. Первые рвали на части Вторых, препарировали жестоко, меняли тело и душу, экспериментировали с мозгом, лишая пленников всего того, что делало их навами. Первые мечтали натравить Тьму на Тьму, но не успели… И кто способен обвинить князя в том, что, захватив тюрьмы и лаборатории, увидев, что сделали асуры, он не смог отдать приказ об уничтожении тех, кто когда-то был его братьями?
И Навь создала Купол, вобравший в себя всю боль Тьмы.
И поэтому Маренга не смотрел на то, как длинные обсидиановые мечи вытягивали жизнь из омерзительного чудовища.
И поэтому лицо Ортеги было бледным и отрешенным, а покончив с вырвавшейся из заточения тварью, он молча бросил оружие и угрюмо отошел в тень, словно пытаясь спрятаться в матери всех навов.
И поэтому Рик не проронил ни слова, никак не поприветствовал победившего Ортегу, а молча подошел к Куполу и принялся строить аркан, возвращающий обсидиановому монолиту его первозданную крепость…
– С тобой все в порядке?
Сознание вернулось резко, рывком, и первое, что увидел Сергей, было встревоженное лицо Ортеги.
– Черт, ну и перепугал ты нас!
– Что случилось?
– Ты вырубился. Подошел к Стене и вырубился. Что ты почувствовал?
– Голова… – неуверенно протянул Скворцов и понял, что боль ушла. – Сколько времени я был без сознания?
– Минут пять, – улыбнулся Рик. – Мы уже хотели «Скорую» вызывать, потом смотрим: вроде бы ты в себя приходишь.
– Пять минут? – Сергей вскочил на ноги. – А вы…
– Не понял, паря, чо это за лохи тута?
– Мля, ничо не видно!
– Эй, козлы, чо вы тута делаете?
Из темноты появились две неясные фигуры. Сергей машинально потянулся за пистолетом. Ортега и Рик мягко отошли к стене. Это была не их битва.
– Стена? – переспросил Ортега. – Уверен, она сыграла свою роль. По всей видимости, нарки каким-то образом узнали о существовании странного обсидианового шара в центре гранитной плиты и укрепились в своей вере в сверхъестественное. Они сумели пробраться к Стене, поразились, как я полагаю, и устроили возле нее место шабаша.