Тихая ночь
Шрифт:
— Я знаю. По крайней мере, теперь знаю.
Мими приподнялась и положила руку ему на грудь, поглаживая соски. Жером даже закрыл глаза от удовольствия, когда она провела пальцем линию к его животу. Мими наслаждалась телом другого человека, ей нравилось исследовать его без тени смущения, давать и получать удовольствие. Жером посмотрел на нее, когда ее пальцы достигли его бедра.
— Ты была счастлива?
Мими замедлила движение руки.
— Да. Думаю, да, была. — Она вдруг осознала, что говорит о своем муже в прошедшем времени. — Это было по-другому. — Она положила руку ему на живот. — Он
— Это имеет значение?
— Нет.
— Тогда зачем ты об этом говоришь?
Мими задумалась.
— Дело не в разнице в возрасте, а в том, что он мыслит и думает по-другому. Он озабочен только своей семьей, своими обязанностями. Мне даже трудно себе представить, как бы он выглядел, если бы был одинок. Традиции и устои слепили из него человека, который мыслит в одном направлении.
Мими смутилась от собственной откровенности. Жером нежно погладил ее по щеке и привстал, чтобы поцеловать ее губы. Затем откинулся на подушку.
— Если тебе это неприятно, не говори о нем. Думаю, не стоит продолжать.
— Нет. Я хочу говорить. Правда. Просто я никогда раньше никому не рассказывала о своем муже. Даже своей лучшей подруге Еве. Мне было стыдно. Да, стыдно.
— Почему? Он плохо относился к тебе?
— Нет, что ты. Никогда. Он всегда был добр со мной. Наоборот, мне стыдно за себя. — Мими не могла смотреть в глаза Жерому и поэтому перевела взгляд на миниатюру Фрагонара[18]. — Я все время спрашивала себя, почему я вышла за него замуж.
— Люди вступают в брак по разным причинам.
— Видимо, мои мотивы были не совсем бескорыстными.
— Ты хотела стать графиней?
— Да.
— Жить в большом доме?
— Да, я этого хотела. А еще хотела финансовой стабильности.
Мими заметила, как Жером пожал плечом.
— Знаешь, женщины часто выходят замуж по меркантильным соображениям.
— Может быть, но я не лучше их. Мне нечем гордиться, правда? Перед подругами таким не похвастаешься. А перед тобой — тем более.
— Людям свойственно ошибаться.
Его замечание показалось Мими обидным. Она резко отвернулась и посмотрела на огонь в камине.
— Да, свойственно. — В ее голосе прозвучали гневные нотки. — И они ошибаются.
Жером положил руку ей на бедро.
— Прости!
Мими чувствовала, что он говорит искренне, но все же подождала еще немного, чтобы улеглась обида.
— Это не просто чувство вины.
Жером погладил ее по бедру, как бы соглашаясь с ее словами.
— Я не могу понять, как я все это допустила. Неужели я настолько поверхностна или неуверенна в себе? Если бы я взглянула на себя со стороны, я бы сказала, что это именно так.
Мими, покусывая губы, заставила себя посмотреть в глаза Жерома. Его волосы, обычно зачесанные назад и открывающие высокий лоб, были в полном беспорядке. Еще минуту назад он ласкал ее сокровенные прелести, а она гладила его по голове. Жером наклонился к ней и поцеловал ее ухо. От неожиданности Мими вздрогнула. Что влекло ее к нему? Секс? Ум? Тело? Нет. Его способность проявлять нежность.
— Я смотрю на тебя со стороны, но не нахожу тебя поверхностной.
— Ты меня утешаешь.
— Что ты! Я не умею этого делать.
Они улыбнулись.
— Ты слишком строго к себе относишься. Я только не пойму почему.
Мими повернулась к Жерому спиной и удобно устроилась у него на груди, как на подушке. Она гладила его ногу и прислушивалась к ударам его сердца. Спустя некоторое время она сказала:
— Странно. Я была ужасно неуверенной в себе, когда выходила замуж. Я не знала, кто я и кем должна стать. Мои друзья стали писателями. Богемная жизнь, хорошее образование. Многие из них выходцы из среднего класса, а некоторые даже из аристократических семей. Я любила их, любила бывать в их компании, но все время чувствовала себя на заднем плане. Я могла разделить с ними их радость, но добавить что-то новое не могла. Ты понимаешь, о чем я? — Мими ощутила, как Жером сжал ее руку. — Я соответствовала их интеллектуальному уровню, но я не была созидателем. А когда я с тобой, мне кажется, что я могу творить. — Мими погладила его по колену. — Я вдвойне неуверенна в себе.
Кровь пульсировала у нее в висках. Жером обхватил ее голову руками.
— Как ты считаешь, что я и твои друзья думаем о тебе? Почему мы все хотим быть с тобой? Потому что ты — интересный человек. Ты много знаешь, ты начитанная. Ты веселая. А это уже немало. Не многие, кстати, могут этим похвастаться. Для меня имеет значение еще и секс, а в этом тебе нет равных.
— По-моему, ты говоришь о себе. Но спасибо. Однако все не так просто. И это не оправдывает моего замужества, верно? Если бы я хотела добиться богатства и положения в обществе, то сошлась бы с человеком, который мне, по крайней мере, нравился, но… — Мими задумалась. — Нет, во мне однозначно не хватает глубины.
Жером опять пожал плечами.
— У нас у всех есть слабости.
— А у тебя?
— Деньги. У меня их нет. В отличие от тебя. Еще образование. Я никогда не учился в университете. Мои родители не могли платить за обучение.
— Тебе не нужно учиться в университете.
— Да, легко тебе говорить. — В голосе Жерома прозвучало раздражение. — Я ходил в школу иезуитов. Это было детство, полное ужаса, — телесные наказания и геенна огненная. Как тебе такое?
— А сейчас?
— Конечно, я в это не верю. — Жером все еще был раздражен. — Большую часть времени. Не верю. По крайней мере, когда просыпаюсь, не верю. Во сне ко мне иногда приходят кошмары. Чувство вины всегда со мной. Ты бы с этим справилась? Если бы была уверена, что Бога нет? Стоит ли быть атеистом, если все равно чувствуешь себя плохо? Ночные кошмары и безграничное чувство вины не отпускают тебя ни на минуту.
Жером внезапно рассмеялся каким-то горьким смехом. Мими повернулась к нему. Она не ожидала, что ее вопрос заденет его за живое. Холодный, трезвый рационалист исчез, перед ней появился новый персонаж. Мими легла на подушку рядом с Жеромом и стала молча наблюдать за ним. Его губы продолжали двигаться, как в тот день, когда она пригласила его на ужин. Мими все больше погружалась в него, в его внутреннюю красоту.
— Ты никогда не рассказывал о своих снах.
— Да, я иногда вижу сны. Не очень часто, но бывает. Особенно когда наступает тьма.