Тихие воды последней пристани. Книга воспоминаний
Шрифт:
Отец все свое время и силы отдавал работе. Ради безукоризненного выполнения своих служебных обязанностей он не жалел себя. Папа обладал хорошими способностями и обширными профессиональными знаниями. Когда за деревней Чесноковкой стали строить новый Уфимский аэродром, который мог бы принимать современные лайнеры, он, не оставляя своих обязанностей на старой работе, в течение нескольких лет трудился над созданием современной системы радиосвязи и радиолокации. Как специалист он пользовался признанием и уважением начальства и сотрудников.
Каждое лето, приезжая в Уфу, я ездил с ним на дачу. Вечером мы везли домой поспевшие овощи. Сейчас очень жалею, что мало ему помогал во время своего отпуска.
А. Г.
В ноябре 1995 года, восьмидесяти двух лет, папа простудился. Началось воспаление легких. Он проболел три с половиной месяца. Мне не сообщали о начале его болезни. Лечили его дома. Только в двадцатых числах января 1996 года позвонил брат Эмиль и сказал, что отец находится в больнице и состояние его тяжелое. Тогда я преподавал в Московской духовной академии. Позвонил проректору профессору М. С. Иванову и попросил разрешения поехать к больному отцу.
Когда я с вокзала добрался до родительского дома, мама сказала: «Ты, сынок, меня крести». Сейчас я не способен описать ту радость, которая овладела мною. Но сразу же крестить маму я не мог, так как должен был идти к папе в больницу. К тому же у меня не было всего необходимого для совершения этого таинства. Из больницы позвонил отцу Борису Развееву и попросил привезти крестильный ящик. В середине дня он заехал к нам домой и привез его. Когда мама открыла ему дверь, он тепло обнял ее. Отец Борис искренне радовался маминому желанию. Мы мало задумываемся, как велико значение таких проявлений христианской любви. Поздно вечером, когда я вернулся из больницы от папы, мама, показывая на крестильный ящик, поставленный отцом Борисом на сервант, сказала: «Такой хороший батюшка. Обнял меня». Это и есть подлинное миссионерство: свидетельствовать о христианстве проявлениями любви к человеку, которого видишь впервые.
Было уже около девяти часов вечера. Я надел епитрахиль с поручами, крест, налил в таз воду и исполнил мое давнее великое желание. Маме было восемьдесят лет и пять месяцев. Крещение продолжалось почти час. У нее болели ноги. Она не могла долго стоять, но все исполняла охотно. На другой день она сказала, что чувствует легкость.
Мама серьезно восприняла это событие. Она никогда не снимала крест: ни дома, ни в больнице. Я прислал ей молитвослов с параллельным русским переводом. Как я потом узнал, она держала его под подушкой. Молитва ее была простая. В письме от 1 апреля 1997 года она писала мне: «Будем надеяться на Господа Бога. Поможет. День и ночь прошу о помощи».
Мама до самой пенсии работала бухгалтером. Труд этот был нелегким. Требовал полной ответственности, постоянной внимательности, скрупулезной точности. В конце жизни она мне сказала: «Сынок, я не взяла ни одной чужой копейки».
Последние двадцать лет своей жизни она писала стихи. У меня хранится толстая зеленая тетрадь. Первая страница представляет собой титульный лист. Под фамилией стоит название «Мои поздние стихи». По-видимому, и в молодости у нее были поэтические опыты. Листы тетради пронумерованы. Всего сто тридцать девять страниц. Я читаю мамины стихи и вижу ее пред собой: внимательную к жизни, добрую и очень чуткую к проявлениям человеческой отзывчивости, любви, честности. Достаточно привести названия стихотворений: «Стихи пишет сердце», «Еще раз о доброте», «Проверь себя», «Не осуждай другого», «Радость души». В стихотворении «Ищите добро» мама точно выразила свое жизненное правило (привожу начало):
Не ищите у людей зла.Ищите, хоть крупицы,Но всегда добра…Брат
У папы с мамой было двое детей. Первым родился 21 февраля 1940 года мой брат. Назвали его Эмилем.
Раньше я не задумывался, а теперь, когда вспоминаю
У Эмиля рано проявились способности к математике. Он успешно учился. Школу окончил с золотой медалью, в 1963 году – Уфимский авиационный институт. Ныне он – профессор кафедры управления и информатики Восточной экономико-юридической гуманитарной академии (Уфа). Крестился он в 90-е годы с именем Евгений.
У нас теплые, братские отношения. Когда я бываю в Башкирии, встречаемся и несколько часов проводим в дружеских беседах.
У нас в городке жил святой
Я незаметно забежал на полвека вперед. Возвращаюсь к годам моего детства. Через несколько дней после моего рождения в ссылку в Челкар был доставлен епископ Николай (Феодосий Никифорович Могилевский; 1877–1955). Скончался он митрополитом Алма-Атинским. В 2000 году прославлен в лике святых как священноисповедник.
Охранники привезли его в начале февраля 1942 года и вытолкнули из вагона на перрон в рваном ватнике. Сострадательные старушки дали ему телогрейку, шапку, залатанные валенки. Одна женщина приютила его в сарае, где находились корова и свинья. Позже духовные чада спросили его: «Почему вы не сказали старушкам, которые дали вам одежду, что вы – епископ?» Он ответил: «Если Господь посылает крест, Он же дает и силы, чтобы его нести, Он же его и облегчает. В таких случаях не должна проявляться своя воля, нужно всецело предаваться воле Божией. Идти наперекор ей недостойно христианина, и после того как человек терпеливо перенесет посланные ему испытания, Господь посылает духовную радость».
Владыке шел шестьдесят пятый год, он был весь седой. На работу его не брали. Он питался подаянием. Может быть, и моя сердобольная мама подавала ему милостыню, а он молитвенно желал ей и ее семье спасения.
К осени 1942 года тело его стало совершенно истощенным. Однажды он, лишившись сил, упал на улице и потерял сознание. Его, полуживого, подобрал татарин и отвез в больницу. Потом он, несмотря на военное голодное время, каждые десять дней приносил несколько яиц, две лепешки и несколько кусочков сахара. Когда пришло время выписываться из больницы, татарин приехал на повозке, чтобы отвезти владыку к себе домой и приютить. По дороге владыка спросил татарина: «Почему вы так милостиво отнеслись ко мне? Ведь вы меня совсем не знаете». Татарин ответил: «Надо помогать друг другу. Бог сказал, что мне надо помогать тебе, надо спасать твою жизнь». – «Как сказал вам Бог?» – изумился владыка. «Не знаю как, – ответил татарин. – Когда я ехал по своим делам, Бог сказал мне: „Возьми этого старика, его нужно спасти“». Этот татарин, наверное, был человеком в городке известным. Предполагаю, что мои родители были с ним знакомы. К сожалению, имя его не знаю.
В конце зимы 1943 года владыка Николай стал служить Божественную литургию в доме одной вдовы. Он крестил, венчал, отпевал, проповедовал и наставлял. В одном из писем тех лет владыка писал: «При этой окружающей дикой природе я все же имею великое духовное утешение, что скрашивает мое одиночество. За отсутствием здесь священнослужителей я приглашен к служению. Имеем молитвенный дом, где литургисаю (по-иерейски), совершаю всякие требы; особенно приятно было совершить уже более пятнадцати бракосочетаний. Имеем колокол, а ко дню Святой Пасхи зазвоним во все четыре». Жители городка стали хлопотать о постройке молитвенного дома. В 1946 году власти зарегистрировали в Челкаре молитвенный дом в честь Вознесения Господня. Из дневника святителя Николая известно, что он в 1948 году освятил в Челкаре храм в честь того же великого двунадесятого праздника.