Тихий гром. Книги первая и вторая
Шрифт:
Нюрка никак не могла упустить столь удобного момента и, стоя на коленках, вытянулась с приплечика печи к злополучному листу. Держаться-то, однако же, было не за что, оттого голова и руки перетянули ее, и нырнула Нюрка в двухпудовую квашню с опарой, стоявшую на залавке возле самой печи.
— Ээ-к-ка! — бросился Макар к пострадавшей, выхватив ее, как подбитого зайца, за ноги. — Погибла бы ведь ни за понюх табаку, блудня!
Перехватившись одной рукой, Макар ловко хлопал девчонку другой по оголенной попе. Дарья,
— Ну, ставь теперь на ноги, — скомандовала Дарья. — Чего ж она, так и будет висеть вниз головой? В корыто бы ее да кипятком залить, чтоб отмокла, шкодница паршивая!
Никакой злости у Дарьи уже не было, а разбирал ее смех. Дед Михайла, так и не догадавшись, в чем дело, настойчиво допытывался, что стряслось. Ребятишки мигом слетели с полатей и выстроились на почтительном расстоянии от опары, растекшейся на полу.
Нюрке по всем статьям надлежало реветь в таком положении, но она, как только разлепился один глаз и освободился рот, молвила с веселой улыбкой:
— Теперь я в другой раз крещенная!
— Опарой звать станем, — смеясь, ворчала Дарья. — Сладкие, знать, хлебы нынче поспеют от твоих соплюшек, негодная.
— Приехали! — завопил Степка и бросился к окну. — Наши приехали!
Вечером в избе у Рословых дым стоял коромыслом. Так, видно, сотворен русский человек: и берет он полной мерой, и отдает сполна. А чаще всего через меру выходит у него — хоть на гулянье, хоть в работе.
Тот же вот сват Илья Матвеевич Проказин. Минуту лишнюю на работе не упустит, обедать не придет на стан — калач с собой берет, а тут как сел за стол да увидел, что Макар по полстакана мужикам наливает, а бабам и того меньше, восстал:
— Нет уж, зять, — упрямо замотал он черно-бурой окладистой бородой, — ты мне хоть через одну наливай, хоть через две, да лей по полному, с краями вровень.
— Можно и по маленькой да почаще, — засмеялся Прошечка. — Мой дед по семьдесят наперстков спирту выпивал и домой в хутор за шесть верст из кабака на своих ногах приходил. Правда, неделю не ел, слышь, после этого. Так и сидел возля кадки с квасом.
— Эдак пьют, кому делать нечего, — сверкнул цыганистыми глазами Илья Матвеевич, бережно подвигая к себе наполненный стакан.
Босым идти в гости, видать, посовестился он, в сапогах явился. Принарядился даже малость, рубаху чистую надел с гарусным пояском. Волосы, заметно, чесал, но сбились они у него так за лето, что теперь не понять — не то кудри столь дремучие, не то свалявшиеся кочки торчат.
Степка, с полатей любуясь застольем вместе со всеми ребятишками, долго и неотрывно глядел на Илью Матвеевича, потом изрек вроде бы с восторгом даже:
— А ведь сват Илья — цыган. Ей-богу, цыган, только притворяется
Проказины пришли четверо. Жена у Ильи Матвеевича захворала, что ли, не было ее. Рядом с отцом сидел Гордей — вся стать у него отцовская, через неделю и ему в солдаты отправляться. А по другую сторону от него — Манька, жена, белобрысая, упитанная, даже не похожая на молодуху баба. Егор отдельно от них, с уголка стола угнездился, потому как гармонисту и пить полагается в меру, и дело забывать нельзя.
Еще до первой стопки, пока гости сидели чинно и разумно, дед Михайла, не садясь за стол, при всех пожелал «некруту» «счастливой пути», велел служить верой-правдой царю и отечеству да ворочаться домой, как отслужится. И, не желая слушать пьяного разгула, тут же удалился в свою келью.
За столом шумно стало уже после первой разливки, а как приложились к стаканам в третий раз — туман по избе расстелился угарный.
Прошечка, ни на кого не обращая внимания, затянул свою единственную и любимую:
Перед зеркалом сто-я-а-ала, На-а-а-девала черну шаль…Глядя на Прошечку, Степка не узнавал ни его самого, ни эту песню, услышанную когда-то в поле и так тронувшую его тогда. Теперь он горланил ее по-пьяному, беспощадно выговаривая страшные слова.
На другом конце стола мужики вразнобой вытягивали нестройное и разноголосое:
…Ка-ак во то-ой степе За-амерзал ямщик…Семья Проказиных, не считаясь ни с кем, завела непременную в таких случаях песню:
Последний нонешний дене-очиик Гуляю с вами я, друзья…— Ну, чего вы, как голодные волки, завыли! — стараясь перекрыть голоса, надсажалась Дарья. — Тут плясать охота, а на их вой напал.
— Чем они тебе помешали? — возразил Макар. — Пущай поют. А вы пляшите, коль охота есть.
— Давай-ка, Егор, плясовую! — тряхнула Дарья за плечи брата, не знавшего, под кого ему подыгрываться. — Да под частушки, чтоб трафило!
Молодежь дружно покинула стол, и загудела изба в горячем аду, ходуном заходили широкие половицы, Манька Проказина, выскочив первой на середину, отчаянно пропела, перебросив льняную косу из-за плеча на грудь:
Ой, врешь ты, врешь: Я пойду — ты пойдешь!Гордей, уперев руки в бока, выставил вперед правую ногу и, повертывая ступню с пятки на носок и обратно, почти речитативом выговаривал: