Тихий Холм. Постскриптум
Шрифт:
Она вновь попыталась оторвать руки от подлокотников (впервые почувствовав раздражение, что пассажирское кресло в «додже» Колина оснащено этой старомодной и громоздкой деталью). Руки не шевелились. Она озадаченно взглянула на них и увидела прозрачные полосы клейкой ленты, пересекающие запястья и локти. Там, где лента впилась в кожу, бледнели выцветшие струйки вен.
Что случилось? Зачем?..
– Не пытайся высвободиться, – заботливо посоветовал Колин. – Только силы потратишь. Я читал, что лента держит даже крепче, чем корабельная бечёвка.
Шерил непонимающе
– Ты… – выплёвывая по слогам, шёпотом, почти неслышимо. Колину пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать. – Ты что-то… подмешал…
– Фенобарбитал-плюс, – кивнул он. – Купил в аптеке Плезант Ривера. Главное – правильно подобрать дозу. Если переборщить, можно не проснуться. Но не волнуйся, я отмерял тщательно. Сейчас, наверное, у тебя раскалывается голова, но это пройдёт.
– Колин… ты… – голова и в самом деле трещала по швам при каждом слове; ей приходилось морщиться и стискивать зубы. – Зачем?
Она всё ещё не понимала, что произошло. Это было похоже на плохой сон – только что она направлялась в город с последним визитом, потом хлоп, и вот она здесь, связанная по рукам, отравленная сильнодействующим снотворным, что подсыпал человек, которого она любила. Более сюрреалистичной зарисовки нельзя придумать.
Колин снова переключил внимание на дорогу. Разделительная полоса мелькала в жёлтом свете, пунктиры сливались в сплошную линию.
– Постараюсь тебе объяснить, – сказал он. – Не думаю, что ты поймёшь… но хотя бы попытайся. Для меня это важно.
Он вписался в поворот, сбросив скорость почти до нуля. В конусе света перед машиной Шерил мельком увидела стволы деревьев, обступающих дорогу вплотную, как армия молчаливых стражей. К горлу подкатила тошнота липкой плотной массой.
Господи, меня сейчас вырвет. Прямо здесь.
Она глубоко вдохнула и задержала дыхание, не давая судорожным порывам диафрагмы взять верх. Колин меж тем продолжал говорить, тихо, безжизненно, но отчётливо:
– Представь себе парня, который с мальчишеских пор находился в поисках истинной любви. И не находил. Не подумай, я вовсе не хочу сказать, что девчонки меня чурались… смею полагать, большинству из них я даже представлялся симпатичным. Несмотря на привычку одеваться не по моде. Но всё это было ненастоящее, Шерил. Ненастоящее… Понимаешь?
Желудок вернулся в спокойное состояние, снова выпятив на передний план свербящую боль в голове. Но в целом Шерил почувствовала себя гораздо лучше, чем пару минут назад. Так что она могла вслушиваться в слова Колина чуть более подробно. И с каждой секундой апатия и недоумение уступали место негодованию.
– Колин, – она облизнула пересохшие губы, – о чём ты говоришь, чёрт побери? Развяжи меня. Немедленно.
– Не могу, Шерил, – Колин грустно улыбнулся. – Так надо, поверь мне.
– Если это глупая шутка, то я…
– Не шутка. Шерил, можешь просто дослушать
– Да иди ты!.. – она задохнулась от ярости. – Мне наплевать, что ты хочешь рассказать! Развяжи меня, сейчас же!
В последнем выкрике она окончательно потеряла контроль над собой, и в слова ворвались неприкрытый страх и мольба. Колин промолчал. На шоссе не было видно ни одной машины. Здесь всё ещё тянулась лесополоса.
– В-общем, – ровно продолжил Колин, как ни в чём не бывало, когда отзвуки её крика растворились в тишине салона, – меня абсолютно не устраивало то, что могли дать мне девушки, с которыми я встречался. Сам не знаю, чего именно я от них хотел… Но знаю одно: я это нашёл. Нашёл в тебе, Шерил.
Вновь эта странная – печальная и нерешительная – улыбка затронула его губы, и она вдруг поняла: Да он псих. Колин – сумасшедший!
– Помнишь наш первый разговор? – спросил Колин. – В библиотеке. Я стоял за тобой, видел со спины… но сразу понял, что ты – та самая, которую я искал. Звучит банально, но… Господи, знала ты бы, что я чувствовал! Я набрался смелости и спросил, какую книгу ты хочешь взять. Помнишь?
Разумеется, Шерил помнила. Помнила потную духоту библиотечного помещения и вселенскую скуку, навеянную сорока минутами простоя в очереди. И тут чей-то смущённый голос сзади обратился: «Извините, какую книгу вы хотите получить?». Она обернулась, чуть раздражённо и уж во всяком случае не в настроении заводить дискуссии. Но слова застряли в глотке, когда она увидела говорящего. Потом Шерил много думала, что же всё-таки в этом вполне заурядном парне сразило её наповал – открытое простодушное лицо, небрежность, кажущаяся нарочитой, или эта кроткая, того и гляди исчезнет, улыбка. Скорее всего, решила она в конце концов, всё вместе. Колин смотрел на неё, она – на него, они глазели друг на друга, как пара придурков, ничего не говоря. Наконец Шерил нашла в себе силы разлепить губы и выдала гениальную фразу: «Э-э…». Так началось их знакомство – просто и обыденно, чтобы вырулить к этому скомканному повороту в лесных дебрях между Тихим Холмом и Плезант Ривером.
– Колин, прошу тебя…
– Я был так рад, что наконец нашёл тебя, – его глаза мечтательно блестели; Колин не слышал её. – И рад до сих пор, хотя это не то слово… Я счастлив, Шерил. По-настоящему.
Он выдержал паузу и добавил:
– Я считаю, тебе должно быть приятно.
Шерил уже прекратила безуспешные попытки вырваться или докричаться до него, и обмякла на кресле, отстранённо наблюдая за дорогой. Но последнее замечание Колина вновь поддуло в ней потухшее было пламя гнева.
– Колин, ты меня слушаешь?
– Да, Шерил. Я слушаю.
– Может, мне было бы приятно… было бы, если не эта гребаная лента. Освободи меня, Колин. Хватит. Чем быстрее…
– Сначала дослушай меня. Потом я подумаю. Договорились?
Она внимательно вгляделась в его лицо, которое казалось в этом неестественном освещении ликом восковой куклы. Колин не смотрел на неё: «додж» ехал по резко сужающемуся участку, и он перевёл всё внимание на вождение. Шерил на мгновение закрыла глаза.