Тихий Холм
Шрифт:
Господи…
Хизер, пошатываясь, пошла дальше. Внизу, в сердцевине оранжевого моря, шевелились какие-то крохотные точки. Люди? Откуда они здесь? И как они там могли очутиться? Нет, вряд ли. Надеюсь…
Мост кончился, снова превратившись в закрытый наглухо коридор. Рокот возрастал, распадаясь на несколько повторяющихся звуков. Что-то знакомое. Но Хизер не успела подумать об этом как следует – её внимание отвлёк другой звук, справа от неё. Скрип – тишина – скрип. В проходе было очень темно, поэтому сперва казалось, что красная вентиль водопроводной трубы вращается сама собой. Но присмотревшись, она отделила
Кто он такой?
У Хизер не было желания подойти к существу и выяснить это. Он… пугал. Да-да, именно пугал. Даже сейчас, когда её никакими невообразимыми чудищами было не удивить. Что-то подсказывало: не стоит связываться с этим типом. Хизер была в принципе согласна, но очень уж часто Пупырчатоголовый попадался на её пути, не вступая явным образом в контакт. Он прятался от неё, наблюдая исподтишка. Какую цель преследовал этот получеловек-полумонстр в обгоревшей рясе, было известно одному Богу. Богу Тихого Холма.
Скрипящая вентиль и рука, вращающая её, остались позади. Коридор выпрямился и устремился вперёд, к своему концу, в то время как рокот вращающихся лопастей вентилятора возрастал… и казалось, что струи воздуха, пускаемые им, неласково треплют разгорячённую щёку Хизер.
Глава 24
– Что я думаю?
Винсент был взбешен. Он сделал всё, что мог, вылезал из кожи вон, чтобы предотвратить то, что задумала Клаудия. Но не помогло – всё катилось к чертям собачьим, рассыпалось в пыль на глазах. С минуту на минуту сюда заявится девчушка, и он уже будет третьим лишним в этой компашке. Чёрта с два. Он не собирался сдаваться. У него есть ещё козыри в рукаве…
Но, проклятье, почему ему тогда так страшно? Аж коленки дрожат…
– Ну, если ты хочешь знать, то я думаю, что вам обоим нужно умереть, – сказал он, с ненавистью глядя на жрицу, застывшую истуканом у алтаря. – Это было бы весьма мило. Я наконец-то смог бы спать спокойно.
Клаудию это признание удивило не слишком.
– Когда ты потерял веру в Бога? – сокрушённо спросила она только. – Бог жив. Просто посмотри вокруг.
Она повела рукой, и Винсент машинально подчинился его жесту, осмотревшись по сторонам. Ничего утешительного он там не увидел. Некогда золочёные своды молельни покрылись отвратительной бугристой коростой, тут и там с грязных колонн свисали обрывки цепей. Ряды кресел были измазаны в неестественно густой крови. Тьма подступала к месту, которое должно было быть приютом света. Клаудия видела в этом доказательство близости Бога. Винсент же при взгляде на всё это вспомнил ироничные слова Хизер: А я считаю, правильнее будет называть его дьяволом. Вот тут, пожалуй, глупышка была права. Такому Богу лучше не быть, чем быть. Проблема в том, что Он был…
– Я не потерял веру, – вызывающе сказал Винсент. – Я верю в Бога – по-своему. Я боюсь Его и обожаю Его. Но я ещё не потерял ум, как ты.
На этот раз провёл рукой он, но Клаудия не проследила за его движением, а продолжала смотреть на него с ледяным спокойствием. Винсент чувствовал, что слова становятся сбивчивее и истеричнее против воли:
– Посмотри на это! Думаешь, это всё в самом деле изваял Бог? А тебе не кажется, что это просто чьи-то
Последний выкрик сорвался с языка, прежде чем он успел его остановить. Клаудия поджала губы и выпрямилась, став выше на дюйм:
– Ты дразнишь Бога?.. Предатель!
Винсент почувствовал, как спина опять покрывается холодным потом. Господи, да что ж такое? Ну что она ему сделает? Раньше у него хорошо получалось ставить её на место – так почему сегодня, в самый ответственный момент, всё идёт вкривь и вкось?
– Ты будешь гореть в аду, Винсент, – изрекла Клаудия, сложив руки на груди. Пламя свечи на алтаре всколыхнулось.
– Прекрати! – в отчаянии закричал Винсент; под кожей разом зашевелились все кости. Очки норовили сорваться с переносицы. Он схватился за дужки и до хруста надавил на них пальцами. – Кем ты себя возомнила, противясь воле Бога? Бог сам придёт на сей мир, когда Он сочтёт нужным! Только Он вправе решать, когда явиться к людям! Он – а не ты!
– Иди домой, Винсент, – равнодушно сказала Клаудия, отворачиваясь к алтарю. Разговор с тобой окончен. Она приложила ладони друг к другу, вновь уходя в свой астрал.
Ну уж нет.
– Домой? – Винсент оглядел пустые кресла и серые комочки пыли, лежащие у их подножий. – Мне некуда идти, Клаудия. Это и есть мой дом. Вся эта церковь. Я построил её своей силой – силой денег, на которые ты смотришь с таким презрением.
Он сделал шаг вправо и в доказательство своих слов любовно провёл ладонью по ближайшей колонне. На аккуратно подстриженных пальцах осели стружки ржавчины. Винсент небрежно стряхнул их на пол со словами:
– Хоть и не отрицаю, что этот зверский интерьер – твоя работа.
Он остался на месте, слыша собственное учащённое дыхание. Клаудия снова повернулась к нему и подняла руку, вытянув тонкие белые пальцы:
– Ради Бога, Винсент, не надо вмешиваться!
Голосом она почти умоляла его, но лицо, и раньше не блиставшее красками эмоций, превратилось в бездвижную жёсткую маску с прорезями для глаз и рта. Винсенту стало страшно в который раз. На какое-то мгновение он почти отступил, едва не направился к выходу из молельни. Но это была только секундная слабость, и вместо того, чтобы уйти, он сделал шаг к алтарю:
– Иначе что?.. Ты убьёшь меня, да?
И нервно улыбнулся. Всё-таки ему удалось загнать её в тупик. Как бы ни ответила на это Клаудия, она проиграла. Клаудия нахмурилась и промолчала. Винсент осклабился шире, смакуя свою победу.
Наэлектризованную тишину в молельне нарушило тихое хлопанье двери. Они ждали этого, ждали оба, но отреагировали совсем по-разному. Клаудия торжественно подняла голову, оставаясь на месте, а Винсент мгновенно обернулся через плечо с лицом, искажённым от страха. Хизер не была готова к такому единодушному приёму, поэтому застряла у двери, переводя взгляд с одной персоны на другую. Она не ожидала очутиться здесь… Коридор кончился большой прямоугольной залой, на одном конце которого махал лопастями огромный вентилятор, а на другом располагалась широкая двустворчатая дверца. Стараясь не подходить близко к смертоносным ржавым крыльям, делающим один оборот за другим, она подобралась к двери. И вот…