Тихий омут

Галкин Анатолий

– Игорь Васильевич, она пришла… да, расследование… да, Галактионова… Я все поняла… Проходите, Варвара Петровна!

Секретарша подскочила к двери, из которой уже быстрым шагом выходили сотрудники и, кивнув Варваре, исчезали в коридоре. Последним появился радушный Ферапонтов и увлек ее в кабинет. Верхом гостеприимства была фраза, брошенная секретарше: «Меня ни для кого нет!»

Ферапонтов разместился напротив Варвары за приставным столиком и начал о погоде. Сделав паузу, он выдал еще несколько общих фраз о сложностях бизнеса в это «архитрудное время». Он терпеливо ждал, когда Варя начнет

говорить о главном.

И она начала, но совсем не так, как хотелось Ферапонтову:

– Жаль, очень жаль, Игорь Васильевич, что вы не сообщили мне несколько маленьких подробностей… Прошлый раз вы так красочно описали, как, спасая репутацию Маруева, вы уволили охранника, Леонида Жидкова.

– Да, уволил… И правильно сделал! Возможно, я этим нашу фирму уберег от развала. От скандала, по крайней мере.

– Возможно. Но этот… нехороший человек приходил к вам уже после смерти Маруева.

– Приходил. На очень короткий деловой разговор… Я даже не придал этому значения.

– Но он, Игорь Васильевич, и документы вам передал.

– Передал. Несколько деловых бумаг…

– Стоп! Так у нас с вами ничего не получится, гражданин Ферапонтов.

– Гражданин… У нас ведь дружеская беседа, Варвара Петровна. Дружеская! А вы прямо как следователь. Гражданин! Давайте еще: лицом к стене, руки за спину…

– Вынуждаете, Игорь Васильевич. Начинаете из меня информацию вытягивать. А вы считайте, что я все знаю. Все!.. Поймите, по обстоятельствам вы претендуете на роль основного подозреваемого… Из квартиры Маруева исчезли только долговые расписки. И через несколько дней они оказались у вас. Вы или заказчик убийства, или скупщик краденного.

– Ну уж нет, уважаемая. На этом вы меня не поймаете. Все расписки были на бланках нашей фирмы. А я, так сказать, правопреемник.

– Но по тексту расписок – это личный долг Маруеву. Физическому лицу, а не фирме… Но, пойдем дальше. Расписки оказались у вас, а через несколько дней погибает один из должников. Допустим – из него начали выбивать долг и переусердствовали.

– … Жарко тут у нас, – Ферапонтов откинулся в кресле и потянулся к телефону. – Мариночка, нам воды со льдом… Как это растаял? Найди!.. Так о чем это мы, Варвара Петровна.

– О вашей роли в убийстве Дмитрия Ивановича Лазутина, который был должником Маруева, которого вы…

– Все, все. Я вспомнил. И давайте, любезная Варвара Петровна, вернемся к началу нашей беседы. Все начиналось, как дружеский разговор, так?

– Так.

– Но я кое-что забыл. А вы мне деликатно напомнили… Вы согласны, Варвара Петровна, в таком ключе разговаривать?

– Согласна.

– Хорошо… К смерти Володи Маруева не имею ни малейшего отношения… О долговых расписках знал. И даже спрашивал о них Валентину. Она не нашла, а потом их принес Леонид Жидков. Продавал недорого… с учетом общей суммы долга. И я купил. Жадность обуяла. Получил бы деньги… не все, разумеется. Часть себе, часть мог бы вдове отдать… Не улыбайтесь – мог бы! Она все равно ничего с этими бумажками не сделала бы сама. Юридически эти расписки не состоятельны. А другими способами… Кстати, способ мне подсказал сам Маруев. Около месяца назад он мне говорит: «Если тебе кто-то должен или другие подобные заморочки,

есть мужик, который аккуратно все уладит». Вот к нему я и обратился. Можно сказать – выполнил волю покойного…

– Вас Маруев с ним познакомил?

– Нет. Не успел. Это я все откладывал. Там у этого… товарища оздоровительный центр. Ну, там – сауна, массаж и все такое. Володя меня несколько раз приглашал, но я всегда отказывался. У меня, знаете, жена к этому относится очень… ревниво. Она считает, что любой массаж обязательно оканчивается этим… ну, этим самым…

– И как же вы вышли на этого массажиста?

– Так Володя мне его визитную карточку оставил. Вот она: Карин Юрий Иванович, фирма «Дронт», генеральный директор.

* * *

Он никогда еще не попадал в такую ситуацию. До сих пор ему везло. И не в том дело, что до генеральских погон Баскаков добрался без единой задержки. Здесь было скорее не везение, а расчетливое умение ладить с людьми. Чувство дистанции. Он мог без подобострастия подчиняться вышестоящим и аккуратно, без лишней жесткости ставить на место подчиненных.

Но он всегда знал или интуитивно чувствовал, что надо делать в каждый момент. Его везение было в том, что в его планы не вмешивался случай, приводящий к полной неопределенности.

С Тучковым начиналось все предсказуемо. Ну, вышел он случайно на Карина и его фирму. Раз притормозили – не понял. Еще раз предупредили – не реагирует. А дальше…

Дальше была ошибка Баскакова. Сейчас он это чувствовал, но не хотел признаваться даже себе… И все от этой дурацкой излишней осторожности. Понятно, что от него не требовались инструкции или приказ в письменном виде. Но там, в сауне, под шум маленького водопадика в углу бассейна он же мог сказать нечто более определенное. Разговор – то был один на один. Так нет – Баскаков выдал фразу, которую модно было понять и так, как ее понял собеседник: «Зарвался этот майор. Хорошо бы его остановить. Срочно и любым путем».

Любым! Это же не значит открывать пальбу днем и в центре города.

Любым путем – это могло значить и сильно припугнуть, и купить, и подставить. Именно – подставить. Запустили бы с ним в лифт девицу и пусть орет благим и не благим матом, пусть царапается, ставит ему и себе синяки, рвет одежду. Тут уж если и посадить бы его не удалось, то для увольнения хватило. И забыл бы майор Тучков и про «Дронта», и про свою агентуру, и про все эти казаки – разбойники.

Именно так и думал Баскаков. Но он должен был знать, что для этих костоломов «остановить любым путем» значит только одно. У них с фантазией плоховато. Их хлебом не корми – дай только пострелять. Но стреляете, так хоть попадайте!

А что сейчас?! Пока эти тупоумы гонялись за «жучком» в рейсовом автобусе, пока сторожили пробитый пулями подъезд, пока чесали за ухом и докладывали, пока собрались выставить пост у дома Тучкова – майор исчез. И семья его исчезла… Шум поднимать никто не будет – человек в официальном отпуске. И, возможно, через месяц он, как ни в чем не бывало приступит к работе, вернувшись с юга или из деревни. А может быть он и сейчас мотается по Москве и продолжает… Знать бы, что он может продолжать, что ему известно. И только ли ему…