Тихий омут
Шрифт:
Дэйзи повернулась, чтобы уйти. Ее не покидало ощущение грязи, словно она испачкалась. Не надо больше приходить сюда во время отлива.
В ту ночь Дэйзи опять приснилась девушка с рыжими волосами. Она с самого начала плохо спала, постоянно вздрагивая в полусне от далекого грохота электрокаров на пирсе и песен и криков подростков, гуляющих по набережной. Постепенно, по мере того как закрывали свои двери пабы и клубы и пирс пустел, в ее комнате становилось тише и она проваливалась в глубокое забытье, как ржавая консервная банка, которая
Во сне Дэйзи находилась в столовой, где главным предметом был большой стол красного дерева. Перед каждым стулом были расстелены салфетки под приборы: с пробковым основанием и ламинированным изображением растений на лицевой стороне. В комнате было темно, если не считать канделябра на столе, но у Дэйзи возникло ощущение занавесей в темноте: мягких, бархатных, спадающих складками на пол, приглушающих все звуки.
Дэйзи сидела во главе стола. На ее салфетке был изображен рододендроновый куст. Повернув голову влево — медленным, словно под водой, движением, как всегда бывает во сне, — она увидела, что на салфетке там нарисован куст азалии. Справа от нее красовался горный лавр.
— Ты знала, — произнес детский голос с другого конца стола, — что мед от пчел, которые собирают пыльцу с рододендроновых кустов, по-настоящему ядовит? Мне кажется, я прочла об этом в какой-то книге.
Дэйзи подняла голову. Напротив нее сидела девочка лет восьми. С рыжими волосами и в ярком платье. Она примостилась на стуле из красного дерева и казалась крошечной.
— Как тебя зовут? — спросила Дэйзи.
— Не помню, — ответила девочка. — А тебя?
Дэйзи покачала головой:
— Я тоже не помню. Где мы?
— В моем тайном месте. Тебе здесь нравится?
— Не знаю, моя дорогая. Я не могу как следует его разглядеть. Что мы здесь делаем?
— Пьем чай. Мы всегда здесь пьем чай.
Без особого удивления Дэйзи заметила, что на салфетке перед девочкой теперь стояли чайник и две чашки на блюдцах: маленькие чашки, маленькие блюдца, которые больше подошли бы для кукольного домика, чем для людей. С преувеличенной осторожностью девочка наполнила чашки коричневой жидкостью, затем сползла со стула, взяла одну чашку на блюдце и понесла вокруг стола к тому месту, где сидела Дэйзи.
— Он изумителен, — сказала она, ставя чашку. — Я заварила его сама.
— А из чего ты его сделала, моя дорогая? — спросила Дэйзи, когда девочка вернулась на свое место.
— Сахар и травы всем по нраву, — отозвалась девочка. — Я всегда так завариваю. Тебе придется выпить.
— Мне не особенно хочется пить.
— Однако придется. — Это был не столько приказ, сколько констатация факта.
Дэйзи ощутила, как рука тянется к чашке. Она пыталась остановить ее, но пальцы обхватили теплый фарфор и поднесли чашку к губам.
— Я действительно не думаю…
— Однако придется. Это игра.
Дэйзи почувствовала, как пар от чая оседает влагой на ее верхней губе. Она ощущала запах
— Что это?
— А ты не знаешь? — Девочка ухмыльнулась.
Она чувствовала чашку у себя в руке, ощущала, как жар от нее передается коже.
— Это… знакомый запах.
— Это росло у тебя в саду. Ты делала напиток из ягод. Разве не помнишь? Садовник называл это «белладонна».
Чашка наклонилась, и жидкость струйкой потекла Дэйзи в рот. Она пыталась выплюнуть ее, но сила, управляющая рукой, заставила ее глотать снова и снова.
— Кролики это едят, — поджав губы, пробормотала девочка, — и на них не действует. Но если ты съешь кролика, то можешь отравиться.
Дэйзи почувствовала во рту жжение, хотя чай был не очень горячим. На языке и губах появились волдыри, на лбу внезапно выступил пот.
— Говорят, ведьмы пили белладонну, когда по ночам собирались на шабаш. Это заставляло их думать, будто они летают. Моя мама говорит, ведьм не бывает, но я знаю, что они есть.
Руки Дэйзи поставили чашку на стол и сами собой сложились на коленях, однако пальцы дрожали, а ладони были влажными.
— Римские матроны использовали белладонну в косметических целях, чтобы придать коже молочную белизну. — Девочка подалась на своем стуле вперед, обхватила себя руками и стала пристально смотреть на Дэйзи. — Твоя кожа сейчас выглядит по-настоящему белой, но я не думаю, что это от косметики. Скорее всего действует белладонна.
Руки совершенно онемели, комната начала расплываться и бледнеть. Дэйзи видела лишь контуры девочки, но из-за того, что все в глазах утратило резкость, ее симпатичное личико превратилось в череп, рыжеволосый череп, уставившийся на Дэйзи с сумасшедшей улыбкой.
— Какие ощущения? — крикнула девочка. — Какие ощущения?
Дэйзи резко села на постели. Какое-то мгновение она еще чувствовала волдыри во рту и усиливающееся жжение в горле, но простыни под ее сжатыми в кулаки руками были прохладными и где-то за окном волны с шуршанием накатывались на песок.
Это был сон. Всего лишь сон.
На следующее утро, чтобы собраться, Дэйзи потребовалось больше времени, чем обычно. Она чувствовала себя старой и уставшей. Что-то в этом городе высасывало из нее силы: словно приезд сюда разбудил старых призраков и ей придется постараться успокоить их, если она собирается как-то продвинуться с Сильвией.
Утро Дэйзи потратила на бесцельное шатание вокруг гостиницы и по городу, а после ленча отправилась на такси к дому Сильвии. Она уже определила, где он находится, по приобретенной в киоске «Информация для приезжих» — этот киоск оказывался очень даже полезным для нее — карте города и знала, что могла бы сесть на автобус, который остановится в десяти минутах ходьбы, но ей хотелось приехать свежей. И кроме того, это создаст впечатление, что она привыкла путешествовать с определенным комфортом, что, вероятно, будет хорошо воспринято Сильвией.