Тихий омуток (CИ)

Шинскин Анатолий

Человек, которого Достали,

берет на себя роль судьи и палача,

но его не защитит закон, и он обречен.

Сюжет для социальной драмы

Колян очнулся и, не открывая глаз, попробовал определиться. Затылок ныл тупой болью, давило пространство тесного закрытого помещения. Колян открыл глаза и сел. Камера, три на три метра, дверь с глазком. Через зарешеченный квадрат под притолокой желтый свет электролампочки скудно освещал помещение, оставляя затемненные углы.

«Хренасе!» -- Колян хмыкнул, встал и осмотрелся внимательнее. Ему ли было не знать, как устроена типовая ментовская

кутузка. Нары – деревянный настил в полуметре от пола на пять-шесть человеко-особей, и у входа пустое ведро для естественных надобностей. С нар послышались возня и стон. Пятясь ногами вперед сполз из темного угла ранее не замеченный Коляном парень лет тридцати, попытался подняться, охнул и остался сидеть на корточках, придерживаясь руками за нары.

 -- Я тебя знаю, -- парень едва шевелил разбитыми губами. Оба его глаза были украшены черными свежими фингалами. – Ты Колян,... бандит. Наверное, всех преступников уже переловили, коли за своих взялись.

 -- Давно я здесь?

 -- Часа два. Сам Витюха командовал. Велел шавкам следить, как очнешься, чтоб сразу к нему.

 -- А ты кто? – Колян дотронулся до руки парня и сам ответил. –- Восемь классов, ПТУ на электрика, сантехник в коммунхозе, женат, дочке три года, Василий, прозвище Мотыль, от слова «мотыляться». В пьяном виде склонен к правдоискательству. Оно тебе нужно?

 -- Ловко! –- подтягиваясь на руках, парень сел на нары, оперся спиной в стену. –- Прямо, экстрасенс. Мечта у меня была -- машину купить.

 -- Иностранную?

 -- Издеваешься! Любую машину, чтоб ездила. Да не при моей зарплате, которую месяцами задерживают и выдают частями. Несчастье помогло: тетка бездетная умерла, а домишко мне завещала. Чего проще, дом продать – машину купить? И начались мои беды. Дом сначала оформить надо: БТИ, зем. отдел, кадастровая палата, архитектура, еще много всяких кабинетов, а между ними походы в сбербанк на оплату сумм, бесконечное ксерокопирование пачек документов и покупки подарков для ускорения дела. Я разозлился. Вспомнил батю -– волевой был мужик и справедливый.

 -- Коммунист и верный Ленинец?

 -- Просто работяга, но всегда говорил: «Если бы все коммунисты были, как я, давно бы построили коммунизм.»

 -- Значит не все были, как твой батя, -- засмеялся Колян. -- Полагаю, -- эта фраза не единственная в его кредо. Давай, колись, раз начал.

 -- Буржуев не любил, оттого и запил, и умер, когда воровство и спекуляцию предпринимательством назвали и велели брать пример. «Для меня, -- говорил, -- дружба с буржуями непозволительная роскошь. Время «Ч» приближается, и я не хочу, чтобы в нужный момент дрогнула рука, подвел глаз и сбился прицел.»

 -- Пролетарий в законе, -- треп от скуки начал перерастать в дискуссию, и Колян уже всерьез подыскивал аргументы. -- Давай так. Буржуй буржую рознь. Для одних быдло по барабану, что есть, что нет. Другие – лениво, от случая к случаю, презирают. Третьи -- активно ненавидят. Уверен, приблизительно такая градация и у пролетариев: первым -- плевать, вторые -- на буржуев свысока, по завещанию пролетарского поэта, а вот третьи -- убить готовы? Вспоминаю… -- Колян прервал сам себя. – Логично предположить… Скажем так: когда настроения третьих овладеют толпой, русские в очередной раз набросятся друг на друга, брат на брата, отец на сына не столько от жажды справедливости, а, скорее, от сжигающего желания утолить ярость.

 -- Где-то так, -- Васек ощупал на себе одежду, с тоской посмотрел на дверь. – Я ведь не с бухты барахты. Три вечера думки перематывал, с покойным батей диспуты устраивал. Мол, революции приносят блага

и свободы, но на всех не хватает. Расхватывают организаторы-запевалы, а остальные беспощадные довольствуются бессмысленной победой. У тебя курить есть?

 -- И ты решил начать борьбу? – Колян похлопал себя по карманам, достал сигареты и зажигалку. – Все идеологии начинаются с желания одного или нескольких энергичных ребят обрести деньги и власть для себя любимых, -- это правило без исключений. Естественно, любая идеология объявляется истинной, а сама истина переходит в разряд субъективных понятий. Кури и рассказывай. Интересно.

 -- Пока не борьбу. Я сказал: «Да, пошли вы все», и начал бить врага его оружием -- брать взятки деньгами.

 -- Мы готовы бороться с коррупцией, пока самим не несут. А принесут -- возьмем!
– - Колян громко расхохотался.
– - А раньше ты был гордым пролетарием и брал, исключительно, бутылками?

 -- Сам не выпрашивал, когда уж силком засунут. А теперь начал цену назначать. Вентель починить – полтинник, бачок в унитазе настроить -- стольник, раковину устанавливал за пятихатку, ну и так далее. Борюсь на равных -- им стегаю, с них беру. «Грабеж» -- кричат, а у меня чувство собственной правоты и глубокое моральное удовлетворение. Когда я за реально отремонтированный кран беру полтинник, – это грабеж; а за подпись на бумажке оставляю тысячу, -- это, выходит, нормально? "Вам зарплату платят," – укоряют; типа, сами работают из любви к искусству. Прошло четыре месяца. Хожу гоголем. Документы оформил, осталось дом продать. Нотариус, регистрационная палата, все коммунальные услуги, в сбербанк уплатить, еще с десяток мелочей. Мне, после четырехмесячного марафона, уже ничего не было страшно. Оформил кредит, взял «Семерку», и тут узнаю, что срок действия всех бумажек истек, и нужно начинать сначала. Я прокладки ставлю с годовой гарантией, а чиновники гарантируют свою честную подпись только на десять дней.

Взволнованный собственным рассказом Василий курил, глубоко затягиваясь. Колян встал, прошел по камере, размять ноги. Столько слышал подобных рассказов от людей, попавших в лапы чиновников, спившихся без надежды пробить лбом стену, разорившихся, теперь и сам мог продолжить невеселое повествование. Помассировал затылок -- все еще болело:

 -- И тогда ты понял?

 -- Что готов на все, но я дал им шанс: зашел с утра в налоговую. Начальница глазами зыркнула, уголком губы шевельнула, будто помоями облила. Просто поговори по-человечески, и ничего бы я не сотворил. "Поговорили" -- опустили и оборжали по полной программе. Тогда я сделал плакат: «Вампиры, вы меня достали!» Подогнал машину к зданию администрации, воткнул плакат в клумбу, облил «Семерку» бензином и поджог. Налетели менты, избили, притащили сюда, влили в рот водки, типа, пьяный, еще раз избили и заперли. Вот и все

 -- Зато теперь в газете напишут: упившийся до беспамятства и неадекватности сантехник устроил пьяный дебош, избил сотрудников милиции и далее по образцу. Осудят и посадят, если до суда доживешь – зря ты запретное словечко на плакате нарисовал. -- Колян усмехнулся. -- "Дессидентствующий сантехник" -- звучит смешно и выглядит глупо. Никаких шансов на победу. Профессиональная этика, она же круговая порука, -- ни в коем случае не выдавать Своих. Судьи отправляют за решетку невиновных, милиция беспредельничает почище бандитов, продавцы хамят, а чиновники пальцем не шевельнут без взятки. И тогда появляется Чистильщик, пусть и в образе Васьки-сантехника. Он не может не появится. Человек, которого Достали, берет на себя роль судьи и палача. Его не защитит закон, и он обречен.