Тихое место

Миранда Меган

Я могла бы предположить, что она поедет к отцу во Флориду. Или забьется в какой-нибудь гостиничный номер, который оплатят юристы, что ее вызволили, будет выяснять подробности дела со своим адвокатом. Или просто исчезнет с концами – вот он, шанс начать жизнь с чистого листа, объявиться где-нибудь у черта на рогах совершенно новым человеком. Человеком без прошлого.

Я взглянула на часы над холодильником – стрелки переползли за полдень – и нервно постучала пальцами по крышке стола.

– Ждешь кого-то? – спросила она, снова оглядев стол с угощением.

Я

покачала головой.

– Хотела отнести это к бассейну.

– Отличная мысль. Бассейна мне точно не хватало.

Внутри у меня все оборвалось. Конечно, ей многого не хватало: холодного воздуха из холодильника, бассейна, меня. Так и будет все перечислять, поигрывая ножом?

– Я сейчас, – сказала она и пошла в туалет у основания лестницы.

Едва она вышла из комнаты, я вымыла нож – это уж слишком, лежит себе молча на столе, словно издевается над нами. Я подхватила телефон, проглядела набежавшие сообщения.

От Тейт: Почему не сказала, что она возвращается?

От Шарлотты: Позвони.

Они уже знают.

Но отвечать им я не стала, а быстро настрочила Маку дрожащими от адреналина пальцами: Не приходи.

Интересно, она надолго? Вещи Руби стояли возле входа в кухню. Может, напрямую не спрашивать, сама догадаюсь? Из туалета доносились звуки бегущей воды, но в доме было до жути тихо. Где-то наверху с дивана спрыгнула кошка, Кода, в деревьях за домом глухо стрекотали цикады.

Я медленно расстегнула ее сумку, что побольше, заглянула внутрь. Пусто.

– Харпер?

Я быстро отдернула руку, зацепив пальцем молнию. Голос Руби долетел с верхней площадки лестницы, но с места, где я стояла, была видна только ее тень. Вряд ли под таким углом она что-то видела?

Я отошла от ее сумок, и она тут же появилась, медленно спускаясь по лестнице, скользя рукой по перилам.

– Хочешь мне что-то сказать?

Про ее голос говорили в ходе расследования: кто-то назвал его завораживающим, кто-то – коварным или даже злобным. Но сейчас все эти интонации слились вместе, голос словно вибрацией отражался от лезвия бритвы. Он так или иначе заставлял тебя насторожиться и настроиться на волну Руби.

– О чем? – спросила я, слыша биение своего сердца. Мне было что ей сказать:

Все до сих пор считают тебя виновной.

Не знаю, зачем тебя сюда принесло.

Я спала с твоим бывшим.

– Мои вещи, Харпер. Где мои вещи?

– А-а… – Я еще не успела ей рассказать. Да и не думала, что этот вопрос возникнет. Что она будет ждать чего-то другого. – Я говорила с твоим отцом. После всего.

Она замерла у нижней ступеньки, вопросительно подняла бровь:

– И?

Я кашлянула.

– Он велел мне отдать твои вещи на благотворительность.

Не то что я ей не сочувствовала, но двадцать лет – это очень долго. Она ведет себя так, будто ее не было неделю, а на самом деле – четырнадцать месяцев!

Руби на миг закрыла глаза, медленно вздохнула. Это она в тюрьме так научилась? Раньше Руби Флетчер

встречала разочарование по-другому.

– Мак за чем-нибудь заглядывал?

Не поймешь, что у нее на уме! То одно, то другое, какая тут вообще связь?

– Давай отвезу тебя в магазин. Купим все, что тебе нужно, – предложила я. Конечно, куплю ей новую одежду, туалетные принадлежности. Могу поселить в гостиницу, дать денег, пожелать всего наилучшего. И больше никогда ее не видеть.

Но она только щелкнула пальцами.

– Это потом.

Она наклонилась, подхватила свою пустую сумку и снова пошла наверх.

В сознании пронеслась странная мысль: она совершает преступление против моей собственности прямо у меня на глазах. Собирается меня ограбить, и я же соучастница. Если связался с Руби Флетчер, стать соучастницей нетрудно.

Под одной крышей мы жили не всегда. Прямо ничего не обсуждали, но подразумевалось, как я считала, что это временно и ненадолго. После того как Айдан съехал, а отец Руби вышел на пенсию и продал дом, вдруг возникла такая потребность – нам обеим надо было передохнуть, оглядеться, понять, на каком мы свете. И прикинуть планы на будущее.

Но она так никуда и не уехала, и я не стала ее об этом просить. Казалось, мы обе хотим, чтобы она осталась. Мы заключили удобный союз. По крайней мере, всегда было кому покормить кошку.

Когда ее забрали, к одиночеству я привыкла быстро. Впервые после университета могла насладиться независимостью, полным уединением. Пониманием того, что я здесь полноправная хозяйка.

Она спустилась в моей одежде, из-под черного платья на бретельках торчал хвостик бордового купальника. Как тут возразишь, ведь все ее вещи я отдала. Она была выше, а теперь и тоньше меня, но размер одежды более или менее совпадал.

За Руби, путаясь у нее под ногами, спускалась Кода – быстро она меня предала! Поначалу она была кошкой Айдана, жила своей жизнью и к людям относилась наплевательски – за исключением Руби.

Руби собрала волосы в хвостик, на ее руке была одна из моих резинок.

– Лишних очков от солнца нет? – спросила она.

Я вытаращила глаза. Будто следишь за аварией на дороге в замедленной съемке.

– Что ты надумала? – спросила я.

Вместо ответа она открыла ящичек стола у входной двери – там всегда лежат ключи, там же Руби держала и ключ Труэттов, когда выгуливала их собаку. На секунду я решила, что она ищет именно его, но она подхватила электронную бляшку от черной калитки – вход к бассейну.

– Идем к бассейну?

– Руби… – надо ее предостеречь.

Она сжала губы и ждала, что я скажу дальше.

– Не уверена, что сейчас это уместно, – сказала я. Пусть знает. Хотя она и так знает.

Она чуть отвернулась, но я все-таки увидела, как на ее губах промелькнула улыбка.

– Срываю пластырь, – пояснила она, открывая входную дверь. Ну, это не совсем точно. Не тот образ, смягчилась она, что ли, в тюрьме? Я бы сказала иначе: она заигрывает с преисподней. Или льет на открытую рану уксус.