Тихолюбка
Шрифт:
– Как же мы с этой тварью справимся?
Кто бы сомневался, что у Вермана был ответ и на этот вопрос.
– Все демоны боятся осину и соль. А деревянный колышек у меня еще от брата остался, он в театре играл, помнишь я рассказывал? Клялся, что кол настоящий - из осины! Проткнем чудовищу сердце, а сверху насыплем соли. Можно еще для верности укол из соляного раствора, я видел, как в фильме так с чернокнижником боролись. Правда, шприц достать надо, в аптеке мне точно не продадут.
– Шприц достану, - уверенно кивнул Тит. Отец колол себе витамины, а пробраться в туалетную комнату родителей после всего пережитого
– Как выманивать-то ее будем?
– У Руты днюха через неделю, - торжественно сообщил Верман.
– Она как раз в доме напротив твоего живет. Родители ей специально квартиру для вечеринки оставляют, подарок, мол, любимой дочке, а сами к друзьям сваливают. Туса будет знатная. Рутка всех из класса звала.
На том и порешили.
Дни пролетели незаметно. Семья вела себя тихо, стараясь угодить привередливой старушке. "Привыкнет к городу и чудить перестанет", - говорил отец, подключая наушники к телевизору. Тита же одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, видеть еще раз Тихолюбку ему не хотелось, да и веры в то, что какая-то соль может одолеть демона, было маловато. Но от одной мысли, что тварь живет в соседней комнате, ему становилось не по себе. А никак он чихнет громко ночью и тогда не проснется вообще? Может, стоило маме сказать? Но Верман идею впутать сюда родителей категорично отверг.
– Не хочешь с Тихолюбкой биться, мы сами ее убьем, - заявил он на репетиции сражения, которое они устроили накануне в его квартире. Верман, действительно, раздобыл кол и не раз убедительно проткнул им кусок говяжьей вырезки, украденной с кухни.
– Хотя, сдается мне, все это сказки, и никакой Тихолюбки нет.
Тит был бы и сам рад в это поверить. Но слушая, как бабуля бормочет в комнате каждый раз, когда мимо окон с грохотом проносился автомобиль, он понимал: бездействие будет хуже.
Кстати, волшебной песенке его все-таки обучили. Песня оказалось простой, в два куплета, и, если бы Тит услышал ее со стороны, ни за что бы не поверил, что она предназначена для усмирения чудовища. В ней пелось о каких-то ромашках, радуге, ручье, грибах... Детская такая, невинная песенка.
– Тихолюбка, как услышит ее, сразу засыпает. Но при этом нужно обязательно звереныша гладить, иначе заклятие будет недолгим, - говорила бабуля, вылавливая вареники из кастрюли.
– Не думаю, что тебе эта песня пригодится. Я чемодан с Тихолюбкой в шкаф спрятала и одеялами обложила. Там тихо-тихо, ничего не слышно. К тому же, как помру я, а мне ведь недолго осталось, так и Тихолюбка со мной уйдет, будем вам всем покой. Ну а ты, надеюсь, простишь меня, старую. Знаешь, я ведь к ней даже привязалась. Меня колдушка предупреждала - связь эта прочная, с одной стороны, проклятие, а с другой - любовь крепкая. Так мне и сказала: стоит один раз песенку спеть, и все: полюбишь Тихолюбку, как дочь родную. Так и случилось. Ведь Текла насильно перенесла ее в наш мир, здесь она сиротинушка. Иной раз взгляну в это младенческое личико, а у самой слезы от умиления наворачиваются.
Тит бабкиного умиления не понял. При одном воспоминании о мерзком червяке с детским лицом его начинало тошнить и мелко потряхивать от внезапного озноба. Теперь он был уверен: ему, непременно, нужно было увидеть Тихолюбку, чтобы избавиться от этого кошмара на всю жизнь.
В ту субботу родители отпустили его на вечеринку неохотно. Так получилось, что они оба работали, сдавали какие-то проекты, и мать хотела, чтобы Тит побыл с бабулей, которая в последние
Все шло по плану. Верман пришел на вечеринку в костюме охотника за вампирами, и его осиновый кол привел всех в восторг. Друг еще никогда не пользовался такой популярностью среди одноклассниц. С ним фотографировались, звали танцевать и даже доверили разрезать именинный пирог. Тит, который пришел в пиджаке и футляре со шприцом в потайном кармане, чувствовал себя преданным.
Он занял позицию у окна и, спрятавшись за тюль, принялся наблюдать за бабулиной комнатой, которая хорошо просматривалась из рутиной квартиры. Стоял бесснежный, но ветреный февраль, и прохожих на улицах почти не было. На город давно опустились сумерки, но свет старушка не зажигала, и это немного тревожило Тита. Зато он разглядел полуоткрытую створку окна - видимо, бабуле было жарко. В феврале батареи грели на полную мощность, и иногда в квартире стояла страшная духота.
Тем временем, перешли к танцам, но как-то вяло и без энтузиазма. Выручил Верман, который, наконец-то, вспомнил, что они пришли сюда не с девчонками обниматься.
– Давайте откроем окна! Пусть будем жарко всему району!
– закричал он и крутанул на полную мощность регулятор громкости. У Руты был хороший музыкальный центр, с басами и шестью колонками.
Все в восторге завизжали, потому что от музыкальных волн, проходивших сквозь тело, кружилась голова и хотелось взорваться от счастья. Опьянели все. Тит с трудом заставил себя остаться у окна, так как был уверен, что Тихолюбка заберется именно отсюда. Он был готов. Кроме шприца у него имелся пульверизатор с соляным раствором, а еще мешочек соли и пневматический пистолет, взятый у отца без спроса. В отличие от Вермана, Тит на один осиновый кол не полагался. Мало ли каких размеров достигнет Тихолюбка, когда доберется до их вечеринки? А стрелял он неплохо, так как пропадал в тирах каждые выходные.
Пока что кроме разгневанных соседей под окном никого не наблюдалось.
Тита толкнули, и на подоконник рядом навалился широкоплечий Феликс, двоечник и вожак местной гопоты, с которым Тит не особо ладил.
– Эй, люди! Гуляем вместе!
– закричал Феликс, высовываясь из окна.
– Что вы там бормочете, вас не слышно! Что? Громкая музыка? До одиннадцати имеем право, так что заткнитесь и валите отсюда!
Вообще-то шуметь можно было до десяти. Тит, который тоже любил слушать музыку по вечерам, знал это правило наизусть и часто терзал соседа сверху, выжидая до последней секунды десятого часа и выключая колонки в последний момент, предварительно сделав громкость максимальной.
– А ты что не веселишься?
– прицепился к нему Феликс.
– Че не танцуешь? Не рад, что моя девочка родилась?
Рута на празднике официально объявила Феликса своим парнем, и теперь у пацана явно сносило крышу. Тит хмыкнул и достал из кармана пару сигарет, тоже позаимствованных у отца.
– Сейчас перекурю вот. Хочешь?
Курить было модно и круто, поэтому Феликс взял сигаретку, заткнул ее за ухо и отвалил от окна к танцующим. Тит перевел дух. Ему только драки с Феликсом не хватало.