Тихоня для босса. (Не) фиктивная беременность
Шрифт:
– Котова Дарья Сергеевна.
– Добрый день, – кивает мне Разумов Евгений Анатольевич, кандидат экономических наук, если верить хвастливой табличке, стоящей на столе. – Присаживайтесь, сейчас о вас доложу.
Теряюсь еще сильнее и с испуганной улыбкой занимаю место на огромном кожаном диване. Снова чувствую, насколько далека ото всей этой сдержанной вычурности и как сильно не желаю соприкасаться со всем этим. Я даже сесть умудряюсь на самый краешек. Не знаю, каким образом Евгений Анатольевич сообщил Зарецкому о моем приходе, но меньше, чем через минуту, двери кабинета раскрываются, и знакомый голос командует в приказном
– Дарья, заходи! – ни грамма радушия.
Подпрыгиваю и на негнущихся ногах иду в сторону бизнесмена. Рюкзак на автомате прижимаю к животу, будто он в случае чего сможет защитить от Зарецкого. Евсей сканирует меня с ног до головы, и складывается впечатление, что ни одна, даже самая мельчайшая деталь, не ускользает от его внимательного взгляда. Впрочем, прочесть по Зарецкому ничего не возможно, так что его выводы так и остаются для меня загадкой.
– Можешь оставить свои ценности на стуле, – хмыкает он с намеком на рюкзак, которым я все еще прикрываюсь, как щитом. Вспыхиваю от жгучей смеси смущения с возмущением. Вот интересно, обязательно быть таким засранцем? Или без этого больших денег не заработать? – Тут с ними ничего не случится. Только документы сперва достань.
Поджимаю губы, давлю протест и делаю как говорят. «Это все ради бабули» – напоминаю себе. В другом случае ноги моей здесь бы не было! Может кто-то и охотится за подобного рода мужчинами, но только не я.
За длинным рабочим столом сидит группа мужчин в костюмах. Разных возрастов и комплекций, так что понять, что конкретно их всех объединяет, не представляется возможным. Между ними хаотично развалена груда бумаг, в которых все с серьезными лицами копошатся и о чем-то негромко говорят друг другу.
– Мои юристы, – обозначает их Евсей, попутно толкая меня в спину. Его ладонь я чувствую даже через свитер, а кожу между лопаток начинает жечь как огнем. – Котова Дарья Сергеевна, – представляет меня, – мое доверенное лицо, согласно составленным бумагам.
Меня приветствуют, усаживают с краю и начинают подсовывать какие-то документы. Пытаюсь читать, вникать в непонятный канцелярский язык, продираться сквозь хитроумно составленные фразы, но присутствие рядом Евсея отвлекает. Его слишком много для маленькой меня, хотя бизнесмен даже не дышит практически, лишь сверлит задумчивым и слегка снисходительным взглядом.
Заставляю себя сосредоточиться на читаемом тексте и с бессильной злостью понимаю, что ничего не получается. Слишком ярко чувствуется внимание Зарецкого, слишком удушающе. Его взгляд словно наждачной бумагой по мне водит, вызывая зуд и мурашки. Выдыхаю шумно и смотрю в договор.
– Если что, я потеряю гораздо больше, – обдает свежим теплым дыханием мое ухо. Голос Евсея рокочущий, низкий и тихий, рождает кучу мурашек по всему моему телу, но отчего-то я ему не верю.
Глава 7. Дарья
Несмотря на более чем выгодные для меня условия, прописанные в контракте, мне кажется, что не обойдется без подводных камней. Соваться в это плавание – заведомая ошибка. Как в спокойное пока еще море, на горизонте которого чудится шторм. И надеешься, что все образуется, но что-то внутри царапает, предупреждая. Вот только цена за путешествие – жизнь моего самого дорогого человека, и я готова ее заплатить, полностью отдавая отчет своим действиям.
Ставлю закорючки в нужных местах и еще несколько –
– Отлично! – хлопает в ладоши он и хищно скалится. – Теперь можно показать Алевтине Федоровне документы и с чистой совестью продолжать делать бабки. А тебя, Дарья Сергеевна представим моей личной стажеркой, чтобы ни у кого не возникло вопросов, чем ты тут занимаешься. Рабочее место прикажу организовать прямо в моем кабинете, чтобы не оставлять тебя и мою собственность заодно без присмотра.
Зарецкий раздает распоряжения, звонит кому-то, о чем-то негромко говорит юристам, которые уже собираются уходить. Я же сижу обессиленная на месте и пытаюсь осознать, насколько круто только что изменилась моя жизнь. А казалось бы, всего лишь пара росчерков пера – и вот я нахожусь на самой верхней точке американских горок и с замиранием сердца жду, когда повозка со мной преодолеет последние сантиметры, сорвется и полетит с немыслимой скоростью вниз.
– Пока что можешь расположиться за столом для совещаний, – врывается в мое оцепенение голос Евсея, и мне настолько не по себе, что осмеливаюсь его перебить:
– Мне постоянно придется находиться при вас? А как же учеба? Мне институт заканчивать нужно, диплом получать…
– Об этом не беспокойся, с учебой я все решу, – отмахивается, как от чего-то малозначительного. Ну конечно, где его горы бабла и где какие-то несчастные корочки.
– Но я и сама могу, – вскидываюсь оскорбленно. Поверить не могу, этот бездушный робот думает, что я не способна выпускную работу написать! – Тем более у меня уже почти все готово, нужно лишь немного свободного времени.
Зарецкий подходит ближе, упирается рукой в спинку стула, на котором я все еще сижу, и заглядывает в мои глаза, давя с усмешкой:
– Неужели ты думаешь, что я оставлю временную владелицу моего имущества без присмотра хоть ненадолго на радость моим конкурентам? На весь ближайший год ты моя собственность, Дарья, и будешь делать только то, что я разрешу.
– Крепостное право у нас давно отменили! – выплевываю смело и возмущенно. – Вот это, – тыкаю в бумажки, оставшиеся на столе, мой экземпляр, – не дает вам права распоряжаться моей жизнью!
– Наивно полагать подобное с твоей стороны, – хмыкает гад и тиран и смотрит так снисходительно, что внутри все восстает и требует торжества справедливости. Вот только кто я и кто Зарецкий, нас даже в бой один не поставят в виду разницы весовых категорий. И я сейчас не про килограммы. Поэтому приходится молчать и смиренно глотать все, что вздумается сказать этому сатрапу. А еще стараться быть благодарной – за спасение бабули. – Впрочем, тебе простительно в виду возраста и неопытности. Запомни, Дарья: я говорю, ты исполняешь, – чеканит мой партнер по документам и рабовладелец на деле, нависая надо мной огромной скалой. Он так близко, что свежий и дерзкий аромат парфюма щекочет мне ноздри, обволакивая, я словно в облаке оказываюсь. И ни один лучик солнца не осмеливается пробиться из-за широкой спины Зарецкого. – А если собираешься что-то сделать, то сперва спрашиваешь меня. На кону миллиарды, девочка, и мне не до шуток. Это понятно? – длинные и крепкие пальцы хватают за подбородок и заставляют смотреть в жесткое лицо.