Тихоня для Туза
Шрифт:
– Ага. Хорошо.
Не факт, что он понял хоть слово, но пошел. И я пошла. А куда деваться-то? Все лучше, чем здесь, в кабинете, топтаться…
– Стефа, вы куда? Что случилось? – Начисто забыла, что где-то здесь еще бродит Милана.
– Идем сдаваться.
– Кому? Зачем? У тебя все нормально?
– А на каком месяце определяют пол? – У Тихона прошло временное отупение, он очнулся при виде сестренки, задал самый важный вопрос.
– Ха. Ха-ха. Значит, я не ошибалась? Эх, вы, залетные… – Милка взяла
– Нам на УЗИ надо. Положено. Доктор сказала.
– Это что, уже три месяца пролетело? Или больше? – Сестренка вздохнула. – Долго же вы до ЗАГСа добирались. Еще немного – и платье нормальное не подберешь. Будешь на свадьбе с животом, а не с тонкой талией.
– Зато сиськи будут красивые!
– Вот же ты дурная, сестра.
– А я, может, ими горжусь? Может, я всю жизнь о таком размере мечтала?
– Ага. Значит, растущую грудь ты заметила… А больше ни о чем подумать не могла?
– Тихон стал меня кормить хорошо.
Чушь несла. Сама прекрасно знала. Но я ж реально думала, что это просто от гормонов… Женщиной стала себя настоящей ощущать…
– Ну, радуйся. Еще несколько месяцев походишь с таким размером, потом надоест менять белье…
– Я понимаю, ты сейчас типа опытная. Можешь издеваться. Но поверь, я быстро тебя догоню!
Она продолжала стебаться, зато немного сняла напряжение. Помогла дождаться врача…
– А ты не пойдешь с нами? – Схватилась за рукав Миланы, уже отходящей от кабинета.
– Нет. Это уже касается вас двоих. Мне там делать нечего.
Тихона было не слышно и не видно. Он изучал монитор с плывущим изображением, словно от этого зависела жизнь. А я, как дурочка, совсем забыла туда посмотреть – не могла отвести взгляд от Тишки. И, кажется, только в этот момент начала понимать, как сильно его люблю. Вот такого – вредного, жестковатого, насмешливого… И такого трепетного, когда речь зашла о ребенке.
– Все пальчики на месте. Хотите, вместе посчитаем? – Из растрепанного вороха мыслей вырвал голос врача. – У вас все отлично. Развиваетесь, как положено по сроку.
– А пол скажете?
– Пока не возьмусь угадывать. Еще рано…
– И все же? – Тихон никак не унимался.
– Девочка. Видите? – Она что-то там показывала, но я не видела ничего, кроме серо-белых мутных пятен.
– А в следующий раз может быть мальчик? Когда нам еще прийти?
– Папаша… – Женщина осеклась. Вспомнила, кто перед ней сидит. Между прочим, главный начальник. – Тихон Андреевич, не спешите. Любите любого, кто бы у вас там ни получился!
Мы вышли на улицу, медленно и молча. Как будто пыльным мешком пришибленные…
В руках – целая пачка направлений на анализы, которые мне предстояло сделать.
– Ты что-то здесь видишь? Понимаешь, вообще?
Тихон никак не мог выпустить из рук первую
– Здесь голова, кажется. Или это попка?
– Пойдем, спросим? Пускай она подпишет нам, хотя бы. – Его нисколько не смущало, что в глазах сотрудников Тихон может показаться дурачком.
– Успокойся. И не надо позориться. Завтра пойду сдаваться, уточню сама.
– Хорошо. Ты не обиделась же, правда? – Он снова обнял меня, осторожно и бережно, еле прикасаясь, уперся лбом в мой лоб.
– Я еще не успела осознать сюрприз. Потом обижусь, обязательно. А пока поживи спокойно!
Глава 30
Тихон
– Еще же нельзя, ты что?!
– Очень даже можно. Прекращай придумывать!
– Врачи же не разрешили!
– А что мне врачи? Я лучше знаю все о своем организме!
Казалось, что все черти из тихого омута Стефании уже повылазили наружу и сплясали на моих нервах. Да так, что от прежних канатов остались какие-то жалкие лоскутки.
Но вот сюрприз: после родов проявились новые бесенята. Свежие, бодрые, шустрые… Голодные до моей совести и души.
– Малыш, ну, ты же еще не восстановилась. Нужно быть очень осторожными…
Бороться с женой, пляшущей на твоих коленях, ерзающей нетерпеливо, пританцовывающей… Это могло бы быть, наверное, чуть проще: если бы не пришлось побеждать и себя самого.
– Все у меня зажило, Тиша! Все! Уже три месяца ребенку!
Это не просьба. Не мольба. Это – требование.
– А если?
– Что «если»? Ты теперь совсем ко мне не прикоснешься, да? Ты меня не любишь больше? Я стала некрасивая и непривлекательная?
Самая прекрасная женщина на свете смотрела на меня глазами, на которые навернулись слезы. Еще чуть- чуть – и случится истерика.
– Я тебя люблю. Больше всех на свете! – Лучше бы она снова начала ерзать, тереться и крутиться, а не вот так – сидеть замершей и охладевшей.
– Любишь, ага. Может, и любишь… Только не хочешь!
Господи. Дай мне сил, а? Обещаю, что буду хорошим! Вот честное-пречестное слово! Только пусть она сейчас не обидится и не сбежит куда-то… Потом же замучаюсь ловить и возвращать назад!
– Стеф… – Не зря помолился, кажется. Внезапное озарение накрыло, которое должно было бы сработать…
– А?
– Иди сюда, скажу что-то на ушко…
Она недоверчиво свела бровки, поджала губки – розовые, сладкие, теплые… Давно уже не целовались – она забывала, а я боялся, что не сдержусь. Что сорвусь и наделаю глупостей прямо при ребенке. А ей же нельзя такое видеть! Вдруг, запомнит? Глазенки-то внимательные, умные, все подмечающие!
– Говори. Только быстро. И я уйду. И больше сама не приду первой, ты понял?!