Шрифт:
Глава 1. Василиса
Кран тёк. Вода буквально барабанила по фаянсу раковины и мозгу — тру-си-ха, тру-си-ха... Капли не врут — это я понимала. Как и то, что прятаться в туалете — абсурд. Надо уже решиться и выходить во враждебный внетуалетный мир.
— Давай же, — подбодрила я себя. — Не будь тряпкой. Иди, и покажи кто в доме хозяин.
Прислушалась — из комнаты доносились крики. Поежилась. А может, не надо? Тут посижу. Хорошо тут. Уютно. Правда, унитаз — не кресло, попа устала, но я вроде бы уже привыкла. Капли вот только…
Теперь следует сказать — я работаю воспитательницей в детском садике. Внезапно оказалось, что дети, которых мне привели пять лет назад милыми карапузами, выросли и слушать меня не желают. Хотя с чего бы им слушаться? Никто до них этого не делал. Когда чувствую, что скоро разревусь, я прячусь от них в туалете. Наша нянечка — пенсионерка теть Люда — осуждающе качает головой и идёт наводить порядок. Вот её дети слушают.
— Уничтожу! — крикнул Коля Северцев.
Я вздрогнула и вжала голову в плечи. К счастью, это адресовалось не мне, и даже не другим детям — Коля уничтожал плюшевого медведя. Колю я боялась больше всех остальных детей вместе взятых. Втайне лелеяла мечты, что однажды решусь и отшлепаю его, но моим мечтам не суждено сбыться — Уголовный кодекс, заведующая садиком и мамино воспитание не позволят.
Моя мама свято верила в превосходство мужчин. Степку — моего старшего брата — поощряли на подвиги и приговаривали «ты должен вырасти настоящим мужчиной», а меня гладили по голове и говорили «хорошая девочка». Комплекс хорошей девочки просто вбился мне в голову и отказывался выбиваться обратно. Поверьте, быть хорошей девочкой плохо. Очень плохо. Никогда не будьте хорошими.
— Так! — крикнула я как можно громче. — Девочки — в одну шеренгу, мальчики — в другую! По очереди идём умываться и писать! Девочки первые!
Слушались они меня неохотно. Мальчишки подрались. Я с тоской смотрела по сторонам, но теть Люда ушла по своим — нянечкиным — делам. Придётся самой.
— Пожалуйста, — попросила я драчунов, — не надо. Моя смена через час заканчивается, отпустите меня с миром!
— Он первый начал!
Я поняла — сейчас они подерутся снова, и как с ними совладать — не знала. И в туалете больше не спрячешься — нянечки нет. А без присмотра они и вовсе всю группу разнесут.
— Знаете, что? — нашла выход я. — Если сейчас не будете драться и поможете мне организовать поход в туалет, то я вам в тихий час телефон дам поиграть. Обоим. По очереди. Договорились? Играть будете до тех пор, пока Юля Павловна не придёт.
— Клянешься?
Я поклялась. А куда деваться? Мальчишки развели бурную деятельность — вскоре все были в пижамах, умытые, с пустыми мочевыми пузырями. Нужно взять метод с телефоном на вооружение — очень действенный. Спали дети неохотно — большие же. Но большая часть к концу тихого часа уставала бороться со скукой и засыпала. Наступало блаженное время тишины. А так же — пересменка. Я домой пойду, дальше
Телефон зазвонил, когда дети уже укладывались. Юлька. Мне очень не нравился факт, что она звонит перед концом моей смены. Если повезёт, то она просто спросит, есть ли у нас чай, а то она как раз проходит мимо магазина… Не повезло.
— Прости меня, — сказала она, сходу разрушая все мои мечты попасть домой. — У меня муж заболел. Сильно. Ну ты же понимаешь — мужики в этом плане хуже детей.
Нет, не понимала — я замужем не была. Жила с Алешкой почти год, но то не считается, заболеть он не успел ни разу. И вообще, её мужу тридцать два. Он что, один поболеть не может? И очень хотела сбросить звонок и не слушать больше, что там Юля говорит, но я же хорошая девочка. Разговор придётся продолжить.
— Я за тебя в понедельник отработаю весь день. Или заплачу. Две тысячи за смену достаточно? Я знаю, ты же копишь…
— Только в понедельник выйди, пожалуйста, — ответила я, понимая, что отказать снова не сумею. — Хотя бы в свою смену.
Юлька расцеловала трубку и сбросила звонок. Мне снова захотелось плакать и прятаться в туалете. Теперь не радовало даже то, что завтра суббота — мне ещё столько часов работать. Внутри закипало негодование. Причём злилась я даже не на Юльку. На себя. Почему я такая тряпка? Злость бурлила и грозила выплеснуться наружу. Я перебрала мысленно все плохие слова, которые подходили случаю.
— Дрянь! — громко крикнула я.
Детишки притихли и посмотрели на меня удивлённо. Мне стало стыдно. Аришка — моя любимица — подошла ко мне и обняла за ногу. У Аришки аутизм, но в лёгкой форме. На контакт она идёт хорошо, с удовольствием обнимается, но часто замыкается в себе. Иногда настолько, что родители забирают её из сада на добрый месяц. Я скучаю по ней, но прекрасно её понимаю — она просто от всех устала. Я бы тоже начинала кричать и плакать каждый раз, когда кто-то из детей ко мне подходит, но мне нельзя — я воспитательница.
— Что такое дрянь? — спросила моя Аришка.
— Золотце, — опустилась я рядом с ней на колени, — это плохое слово. Я не должна была его говорить. Забудь о нем, пожалуйста.
— Я постараюсь, — серьёзно ответила она.
Над нами пролетела оторванная плюшевая голова — Северцев все же уничтожил медведя. Голова врезалась в стеллаж с поделками, и они посыпались на пол. Я вздохнула и пошла укладывать детей спать. Потом села, налила себе чая. Дверь спальни открылась, выглянул один из моих мучителей.
— Мы всех огра… орга… В общем, от слова организация. А вы обещали телефон.
— Садись рядом, — смирилась я. — В спальне играть не дам. Иначе все просить начнут.
Играли они по очереди, полчаса каждый, и не дали мне толком насладиться тихим часом. К концу рабочего дня я представляла собой жалкое зрелище и каждого родителя готова была встречать аплодисментами. Мы гуляли на площадке, сразу оттуда деток и забирали. Северцева, как всегда, последним.
— Дрянь, дрянь… — услышала я слова Коли, выходившего из калитки с мамой за руку.