Тихоокеанский дебют!
Шрифт:
Невольно вспоминаются слова Козьмы Пруткова: "Всякий необходимо причиняет пользу, употребленный на своем месте". Теперь Охотский отряд пойдет к Японии вместе с броненосцами. С ними же, в подкрепление сил держащих в блокаде Цусиму, то есть, "Корейцу" и "Маньчжуру", направляются и остальные мореходные канонерские лодки: "Сивуч", "Бобр", "Гиляк", "Гремящий", "Отважный". И это не считая грузовых пароходов, на которые уже грузится дивизия Кондратенко.
Еще вчера в Порт-Артуре было самое настоящие столпотворение. Но уже сегодня база останется на попечении только береговых батарей, крейсера "Диана" и миноносцев. Все остальные корабли вышли на внешний рейд и готовы к походу.
Вернувшись к вечеру на "Ангару",
За ужином капитан 2-го ранга Гостев от имени контр-адмирала Ларионова официально пригласил меня, отца Иоанна Кронштадтского, и Ольгу, следовать далее на его корабле. Конечно, условия проживания на "Сметливом" несравнимы с обитанием в роскошных апартаментах на "Ангаре", но его дело предложить, а мы вольны отказываться в меру собственного разумения. Первой, подозрительно быстро согласилась на предложение Гостева Ольга, сказав, что так она сможет приглядывать за своим любимым братиком. — Ой, да за братиком ли?! Совершенно очевидно, что ее забота о брате не идет ни в какое сравнение с сердечным интересом к совсем другому молодому человеку.
Отец Иоанн воодушевился, увидев, как он выразился "Целое непаханое поле человеческих душ". Капитан 2-го ранга сообщил, и что в свободное от несения службы время, члены команды смогут встречаться с отцом Иоанном по одному и группами, и сам выразил желание первым побеседовать с нашим духовником наедине. Но, как сообщил нам кавторанг Гостев, случиться это может лишь после нашего выхода в море. А сейчас все члены команды заняты подготовкой к походу.
После недолгого размышления принял приглашение и я. В конце концов, через всю Россию мы ехали навстречу гостям из будущего, а не для общения с Наместником. Именно их мы должны узнать как можно лучше. Именно с ними нам, Романовым, придется решать проблемы нашей великой и многострадальной страны. Надеюсь, что капитан 2-го ранга Гостев не откажется побеседовать со мной тет-а-тет. Одно дело, сотрудники внешней разведки и жандармерии, из которых состояла группа направленная в Санкт-Петербург к Ники, а совсем другое дело — моряки и армейцы…
Одинаково ли они смотрят на различные вопросы нашего бытия, и нет ли у них каких-либо противоречий. Потом, конечно, я непременно встречусь и с контр-адмиралом Ларионовым, и с полковником Бережным, который командует у них сухопутными силами. Но начать составлять свое мнение надо все-таки снизу.
Вы спросите, каково было мнение Наместника по поводу нашего решения? Не знаю, даже если он и был недоволен, то не подал вида. Что, конечно же, наводит на определенные размышления о наличии между ним и адмиралом Ларионовым каких-либо особых договоренностей. Было бы желательно понять, что это за договоренности, и каким образом я могу заключить такие же с адмиралом из будущего.
Всю ночь я размышлял об этом в маленькой, но уютной каютке "Сметливого". Для Карла Иваныча места не нашлось, и пришлось оставить его на "Ангаре". В тоже время, компаньонку Ольги — Арину приняли без возражений. Может потому, что девушки заняли одну каюту на двоих.
Утром мне довелось лицезреть гимнастические упражнения морских пехотинцев. Михаил пока смотрится среди них, как французская болонка
Вышли в море мы сразу после завтрака, часов в десять. Ну и армада, скажу я вам. Эскадра следует со скоростью 10 узлов, и построена в четыре колонны. В двух крайних — боевые корабли, броненосцы, канонерки и устаревшие крейсера; в двух средних — пароходы с войсками. Наш "Сметливый" вместе в "Ангарой" возглавляют походный порядок, следуя на пять кабельтовых впереди средних колонн. Как посмотришь на этот лес мачт и дымов, так сразу чувствуешь восторг и гордость за наш флот.
26 (13) февраля 1904 года. Утро. Малая Вишера. Поезд литера А
Капитан Тамбовцев Александр Васильевич
Беседа с генералом Ширинкиным затянулась далеко за полночь. Узнав о появлении большого начальства, в вагон-салон пришли ротмистр Познанский и майор Османов. Первый, правда, оробев при виде генерала, во время нашей беседы все больше помалкивал. А Мехмет Ибрагимович внимательно слушал обсуждение вариантов нашей выгрузки, делая какие-то пометки в блокноте, и иногда задавал уточняющие вопросы.
Евгений Никифорович оказался настоящим профессионалом. В его обязанности входило обеспечение безопасности, как самого царя, так и членов семьи самодержца. И если учесть, что своим нелегким делом генерал занимался без малого четверть века, то опыт у него в подобных делах был огромный. Во всяком случае, такого спеца с удовольствием бы взяли в свой штат сотрудники легендарной "девятки" — 9-го отдела КГБ, занимавшиеся в СССР охраной первых лиц государства.
Для начала мы прикинули маршрут, по которому должен был следовать наш поезд, и место, где мы будем разгружаться. Решено было закончить наше несколько затянувшееся путешествие на небольшой станции "пост Санкт-Петербург 2-й" (в наше время — это станция Навалочная), расположенной на окраине города. Место глухое — сразу за Волковским кладбищем. Здесь можно выгрузить технику, и под покровом ночи двинуться вдоль набережной Обводного канала. Доехав до Старо-Петергофского проспекта, свернуть на Старо-Калинкин мост, потом по Лоцманской улице — до набережной реки Пряжки и, следуя по ней, добраться до Матисова моста, потом, свернуть на набережную реки Мойки, ну а там — прямая дорога до дворца Великого князя Александра Михайловича. Преимущества этого маршрута заключались в том, что большей частью наш путь будет лежать через так называемую промышленную зону Санкт-Петербурга, где в основном размещались склады и фабрики, и где в ночное время людей практически не бывало.
В процессе обсуждения мы то и дело заглядывали в карту Санкт-Петербурга, которую принес с собой генерал Ширинкин. Евгений Никифорович, в свою очередь, внимательно изучил карту Санкт-Петербурга образца 2012 года, которую перед отъездом в наше, как оказалось, межвременное путешествие, зачем-то купила Нина Викторовна.
Генерал был поражен размерами Питера начала XXI века, и не мог понять, как мы передвигаемся из одного конца города в другой. Пообещав позднее рассказать начальнику Дворцовой полиции о нашем общественном транспорте, я продолжил уточнять с ним порядок прохождения колонны нашей техники по улицам столицы Российской империи.
Окончательно мы согласовали наши предложения на подходе к Окуловке. Набросав что-то карандашом на листке бумаги, генерал Ширинкин вышел в тамбур, где передал записку сопровождавшему его жандармскому унтеру.
— Братец, выскочишь на ходу в Окуловке, и по телеграфу передашь то, что здесь написано, дежурному Дворцовой полиции. — сказал генерал. Унтер, которого, если я не ошибаюсь, звали Павлом, послушно козырнул, и стал готовиться к "десантированию". Он застегнул шинель, и накинул на голову башлык.