Тихоокеанский дебют!
Шрифт:
Великая княгиня Ольга Александровна
После вчерашнего ужина, завершившегося для нее некоторым афронтом, Ольга, немного погуляв по палубе в компании компаньонки, ушла к себе и долго плакала. Добрая Арина утешала ее, как могла, но все было бесполезно. Сегодня она впервые в жизни ощутила себя не Великой княжной, а просто женщиной, которой мужчины могут сказать не только "да", но и "нет". Капитан 2-го ранга Гостев искренне ей понравился. Алексей Викторович умен, импозантен, храбр, и за словом в карман не лез. Попытавшись с ним вполне невинно пофлиртовать, она вдруг напоролась на каменную стену отчуждения, облитую ледяной вежливостью. Судя по всему, он был один из тех командиров, которые женаты на своих кораблях.
Выплакавшись, она включила ноутбук, и села
Посидев и поразмышляв еще немного, Ольга разделась, и с головой нырнула под одеяло. Несмотря на сильную усталость глаза ее не закрывались и сон не шел. Потом, незаметно для себя, дочь Александра III провалилась в объятия Морфея. Сны Ольги Александровны были весьма далеки от снов Веры Павловны. Всю ночь она металась по постели, то обнимая несчастную подушку, то сжимая ногами скомканное одеяло. К утру перина выглядела так, будто на ней прошло учения эскадрона подшефных ей Ахтырских гусар, причем, в конном строю. Неизвестно что было тому виной, гормональная атака молодого организма, желающего выполнить, наконец, программу, заложенную в каждую женщину: влюбиться, зачать от любимого, и родить ему ребенка. А может виной всему был дамский роман с не самой скромной сценой в конце… А может одно сложилось с другим… Ольга не знала точно. Но проснулась она вся мокрая, в ночной рубашке задранной к подмышкам, и с сердцем бухающим у самого горла. Одернув рубашку, она как была бухнулась на колени — замаливать свой грех. И тут посреди жаркой молитвы, ей привиделся Папа — Император Александр III. Он положил свою огромную ладонь на голову непутевой дочери и сказал, — Замуж тебя надо доченька, за нормального человека, а не за это "облако в штанах". Муж тебе нужен такой, чтоб рука была тверда, глаз остер, а сердце верное. Ищи и сыщешь избранника божия, — обернувшись, Ольга увидела, что кроме нее в каюте никого нет и быть не может, поскольку дверь заперта на защелку. Но она явственно помнила такое знакомое ощущение тяжелой и ласковой отцовской руки на своей голове, слышала его родной голос. Чудо, или выверты женского сознания, находящегося в фазе перегрева? Наскоро умывшись из небольшого умывальника, Ольга колокольчиком позвала Арину — одеваться.
Долго ли коротко ли, но их Императорское высочество оделось, причем почти без посторонней помощи. Почти, это потому что белье и костюм знатной дамы того времени, априори подразумевали, что одевать и снимать их, хозяйка должна лишь с посторонней помощью. Управившись с платьем, девушки набросили на плечи дорожные пальто и поднялись на палубу подышать свежим воздухом.
Часовой у трапа отсалютовал ее Императорскому Высочеству, взяв винтовку на караул. Стояло раннее утро, воздух, казалось, остановился, ни дуновения ветерка. Огромное красное солнце только, только, поднялось над горизонтом. Над поверхностью моря, как табачный дым в курительной комнате, слоями колыхался туман. Все вокруг было покрыто мельчайшими капельками воды. Ольга не раз и не два ходила на морские прогулки на императорской яхте, сначала с отцом, а потом и с братом, поэтому вся картина была ей, как бы, не в новинку.
В новинку было иное, На палубе стоящего неподалеку "Сметливого" происходило некое действо, походившее на обычную полковую утреннюю гимнастику примерно так же, как пляски папуасов киваи, похожи на балет в Мариинском театре. Взгляд Ольги завораживали ритмичные движения, которые под гортанные выкрики производили раздетые до пояса мускулистые мужчины. Ольга
Ольга подняла бинокль к глазам. На нее снова нахлынуло ночное наваждение. Черные, береты, да заправленные в высокие ботинки пятнистые штаны были их единственной одеждой. Покрытые потом мускулистые тренированные тела — Ольга зябла в пальто, а этим парням, отрабатывающим блоки и удары, было жарко, будто в июньский полдень. Ольгу завораживала рельефная мускулатура бойцов, будто вышедшая из под резца Микеланджело. Великая княжна кое-что понимала в мужских телах, конечно теоретически. Это не были ни пахари, ни грузчики, такой тип мускулатуры развивается после долгих занятий. Таковы были воины античности — щитоносцы и копейщики, таковы были викинги, посвящавшие воине и подготовке к ней всю жизнь. Занятиями руководил такой же мускулистый, как и бойцы, высокий офицер. Не спрашивайте, как Ольга это определила, она и сама не могла на это ответить. Только он один командовал, а другие ему подчинялись. Именно поэтому Ольга и решила, что это командир — скорее всего, поручик-подпоручик, судя по тому, что она видела перед собой взвод. Он был красив, какой-то дикой красотой, силен, интересен. Со вздохом Ольга опустила бинокль. Еще немного и ее безликое ночное наваждение начнет обретать видимые контуры.
За завтраком стул, который вчера занимал господин Гостев, оказался пустым. Не успела Ольга удивиться, как в салон вошел высокий офицер, затянутый в черный мундир незнакомого покроя. Три маленьких звездочки на погоне с одним просветом выдавали его чин — поручик, и принадлежность к русскому воинству. На черном фоне кителя четко выделялся знак ордена Святого Георгия 4-й степени. Сняв свой черный берет, поручик склонил перед присутствующими коротко подстриженную голову, — Ваши императорские высочества, ваше высокопревосходительство, прошу прощения за небольшое опоздание, задержался по делам службы.
Наместник Алексеев кивнул головой, давая понять, что молодой человек замечен и прощен, — Ваши императорские высочества, — Алексеев посмотрел на Сандро, Михаила и Ольгу, — позвольте представить вам героя дела при Эллиотах, поручика морской пехоты Никитина Сергея Александровича.
Сандро и Михаил по очереди пожали поручику руку. А вот когда он подошел к Ольге, та вздрогнула, и как то неловко подала руку для поцелуя.
— Их Императорское Высочество, сегодня утром наблюдала нашу разминку — Пояснил поручик коснувшись губами воздуха над ее рукой, — и нечаянно увидела наше "Лицо Обращенное к Врагам". Признаюсь, зрелище не для слабонервных. Но, надеюсь, я прощен?
— Да, — пробормотала Ольга и неожиданно для себя покраснела.
Дальнейший завтрак проходил для Ольги как во сне. Время от времени она поглядывала на сидящего напротив поручика, и заливалась краской. А ведь было от чего, Наместник Алексеев, воспользовался случаем и, поглядывая на смущающуюся Ольгу, своими словами, но довольно близко к тексту, начал излагать боевое донесение командира крейсера "Баян" Роберта Петровича Вирена о деле при Эллиотах. Поручик Никитин в этом изложении выходил полубогом, а его бойцы дружиной былинных героев, наполовину перебивших, наполовину пленивших вдесятеро превосходящий их японский гарнизон островов. Сам же поручик, при всех похвалах в свой адрес делал каменное лицо, и притворялся, что разговор вообще идет не о нем. Ольга, напротив, все больше и больше смущалась.
Выручил ее Михаил. Едва дождавшись конца изложения военных подвигов, он вдруг сказал, — Господа, я долго думал о своем положением среди вас. Я не дипломат, как Сандро, и не могу принести России пользы на этом поприще. Так же, в отличие от моей сестры, я мужчина и честь не позволяет мне находиться в стороне, когда идет война. Я не моряк, и не могу принести пользы на корабле… Возможно, мне однажды придется стать императором, но как я могу командовать если не умею подчиняться. Господин Никитин, прошу взять меня на обучение в вашу часть…