Тихоокеанский шторм
Шрифт:
Примчавшись через два часа на работу, он не кинулся в камеру к Зорге, как поступил бы на его месте менее опытный человек - нет, он спокойно прошел в свой кабинет, обговорил текущие вопросы с несколькими подчиненными, и, только после этого вызвал к себе командира группы надзирателей, охранявших Зорге. Это не могло вызвать каких-то подозрений - содержание 'особого узника' находилось под его личным контролем, так что вызов этого подчиненного был вполне обыденным делом.
– Как поживает Ваш подопечный?
– осведомился начальник тюрьмы после почтительного приветствия подчиненного.
–
– Письменное подтверждение того, что жалоб нет, у него брали?
– деловито осведомился начальник тюрьмы.
– Никак нет - доложил надзиратель, слегка удивившийся вопросу - Зорге был спокойным заключенным, никогда не доставлявшим неприятностей надзирателям, за что пользовался их симпатией - насколько можно было вообще говорить о симпатии в этих обстоятельствах.
– Вот что - начальник тюрьмы изобразил едва заметные колебания, должные навести надзирателя на мысль, что начальнику просто не хочется идти в камеру к Зорге - приведите его ко мне в кабинет, пусть он подпишет такое подтверждение.
– Слушаюсь, господин начальник!
– вытянулся в струнку надзиратель - Разрешите идти?
– Идите - кивнул начальник тюрьмы, поворачиваясь к доставленным секретарем неразобранным бумагам.
Идя по коридорам, командир надзирателей слегка удивился поручению, но, резонно решил, что это просто не его дело - заключенный действительно особый, во всех смыслах, так что лишняя бумага, подписанная им об отсутствии у него жалоб на условия содержания, будет только на пользу, в том числе, и ему лично.
Через полчаса Рихард Зорге был в кабинете начальника тюрьмы. Побег отсюда исключался, поэтому оба доставивших его надзирателя остались у двери снаружи.
– Здравствуйте, господин Зорге!
– приветствовал его начальник тюрьмы.
– Здравствуйте, почтенный господин Исидзима!
– вежливо отозвался Зорге.
– К сожалению, написанное Вами прошение о помиловании, нижайше поданное на имя Божественного Тэнно, было потеряно нерадивыми служащими канцелярии - этот прискорбный инцидент настолько бросает тень на государственный аппарат Империи, что мне прямо об этом сказали сегодня, во время вызова во дворец - начальник тюрьмы решил говорить прямо, понимая, что у Зорге есть основания опасаться провокации.
– И с кем же Вы беседовали во дворце?
– разведчик старался понять, что происходит.
– С лордом-хранителем печати, маркизом Кидо - тюремщик резонно решил не упоминать о присутствии Тэнно, поскольку справедливо считал, что Зорге может в это не поверить.
– Могу я ознакомиться с текстом прошения?
– попросил резведчик, выигрывая себе время для размышления.
– Будьте добры - согласился начальник тюрьмы, протягивая ему папку с текстом пршения.
Прошение было напечатано на двух языках, немецком и японском - авторы данной интриги явно знали, что Зорге плохо знает японский язык, но это ничего не значило, поскольку было
Сначала Зорге прочитал версию текста на немецком языке - это уже было интересно, ни о каком признании вины речи не было, была лишь просьба о помиловании. Разведчик прочитал текст вторично, вчитываясь в каждую букву - нет, вопрос признания или отрицания вины вообще не ставился, была лишь просьба помиловать. Зорге прокручивал варианты: провокация армейцев? Нет, такое прошение им ничего не дает, это глупо, тем более что смертный приговор мне уже утвержден; какая-то игра с СССР, для которой морякам нужно мое помилование? Это возможно - кстати, сюда неплохо укладывается участие маркиза Кидо, имеющего непростые отношения с 'ястребами'..
Собрав свои скромные познания в японском языке, Рихард Зорге начал читать часть текста, написанную на японском, разумеется, пропустив многочисленные титулы Микадо - результат, к его удивлению, не отличался от текста на немецком языке. Подумав, разведчик решил попытаться добыть дополнительную информацию.
– Господин Исидзима, могу я попросить Вас об услуге?
– спросил Зорге.
– Да, господин Зорге, я Вас слушаю - вежливо ответил тюремщик.
– Не можете ли Вы мне сказать, как обстоят дела на советско-германском фронте?
– спросив это, разведчик обратился в слух.
– В настоящее время - никак, поскольку его не существует - Германия капитулировала 9 мая сего года, после переворота, руководимого фельдмаршалом Роммелем - обстоятельно ответил начальник тюрьмы, прекрасно понявший подоплеку заданного ему вопроса - сейчас почти вся территория Германии оккупирована Красной Армией.
Радость, которую испытал при этом ответе Рихард Зорге, заметил бы даже младенец - действительно, это было счастьем для него. Заодно и снимался вопрос о происходящем - Флот начал 'тур вальса' с СССР и, похоже, его единомышленниками в Германии.
– Господин Исидзима, прошу Вас принять мою самую искреннюю благодарность за Вашу услугу - искренне поблагодарил Зорге.
– Счастлив быть Вам полезным - слегка поклонился тюремщик - кстати, Вам нужна ручка?
– Да, благодарю Вас - ответил Зорге - и подписал прошение.
– Благодарю Вас, господин Зорге - вежливо поклонился заключенному начальник тюрьмы - если бы это увидели его подчиненные, то когнитивный диссонанс им был бы гарантирован - и, у меня есть к Вам ответная просьба, если Вы разрешите?
– Я к Вашим услугам, господин Исидзима - ответил столь же вежливым поклоном Зорге, догадывавшийся, о чем его сейчас попросят.
– Ближайшие несколько дней будьте очень осторожны - тюремщик выделил интонацией слово 'очень' - никоим образом не подвергая сомнению Вашу доблесть, я хочу лишь напомнить Вам, что иногда осторожность воина намного страшнее для его врага, чем его смелость.
– Я выполню Вашу просьбу, господин Исидзима, выполню самым неукоснительным образом - заверил тюремщика разведчик, прекрасно понявший подоплеку настоятельного совета, облеченного в вежливую просьбу - впрочем, Зорге ничуть не сомневался в уме начальника тюрьмы Сугамо, сумевшего сделать правильные выводы из всей этой истории - и бесконечно благодарен Вам за Вашу доброту.