Тилотама и дракон
Шрифт:
И они уставились на меня такими глазами, будто я — их наследство от дальней и очень богатой, но страшно нелюбимой тётушки, то есть с предвкушением и страхом одновременно.
— Эм… — протянула я.
— Ну, Тами. Не тяни. Как он целуется? А в постели? Говорят, что драконы неутомимы в …
— Мама! — возмущенно прервала я родительницу.
— Если наши гномы животы свои подтянут, и пить эль в таких количествах перестанут, то тоже станут неутомимы в постели — вдруг выдала сестра.
А я от таких речей потеряла голос и уселась на кровать, открывая и тут же закрывая
— Тами? Что с тобой? — спросила мама встревоженно.
— Вы что? Одобряете? Всё, что вам про меня наговорили? — выдала я, наконец.
— Разумеется. Вот ни в жизнь не поверю, что ты так могла поступить по чьей-то указке. Зная тебя, ты бы наоборот сделала, если б тебя принуждать к чему-то начали. А значит, этот дракон тебе понравился. В кои-то веки моей дочери кто-то понравился. Да я в восторге! — выдала мама.
— Тами! Это же дракон! Он красивый, сильный, высокий! Да это же мечта, а не мужчина! Тебе все мои подружки-гноммы завидуют. И уже все собираются в Академию поступать на будущий год. Мол, если хочешь, чтоб на тебя внимание дракон обратил — нужно для этого выучиться. Правда, правда! — подхватила сестра.
— Да не было у нас ничего! Мы просто поужинали! И всё! И потом. Мама! Кто твердил, что нужно замуж выйти? А уже потом все остальное? А тут нате вам! Как он в постели!? Вы что?!
— Ой, не неси ерунды, — махнула рукой родительница.
— Тами! Ну что ты как тот доисторический медведь, которого мы в музее видели? Такая же толстая, с густой шерстью и совершенно непрошибаемая? — сестрёнка надула губки.
— Я не толстая! — вспылила я.
— Против остального возражений нет, да? — поддразнила она.
— Девочки, перестаньте. Тами, разумеется, права. Но если ты чувствуешь, что вот это всё — твоё, то нужно просто брать себе и не раздумывать. А свадьба — дело десятое. — сказала мама.
— Но ведь я могу и ошибиться? И потом он дракон и…
— И что? Драконы что? Не мужчины? Ну, ошибёшься. Но это будет потом. А вот сейчас — ты будешь счастлива.
— Мама я…
— Если ты чувствуешь, что он сделает тебя счастливой, просто забудь все эти ненужные тебе условности. Какая разница, что там скажут? Мы всегда будем на твоей стороне. Папу задело только то, что тебя, якобы, к этому принудили. А если ты сама его выбрала, то и возражений никаких! — сказала мама.
Я вдруг заплакала. Вот и подумать никогда не могла, что они все будут за меня. И их вот совершенно не волнует ни то, что он дракон, ни то, что он другой. Их волнует только моё счастье. Мама села рядом, обняла меня и тоже заплакала. Сестрёнка приткнулась с другого бока и тоже заревела. Так мы втроём и рыдали, пока в дверь не постучал папа и громогласно не потребовал его впустить.
*
Папа успел-таки подраться, но не сильно. Они попинали друг дружку животами и разошлись. Папа пыхтел и сопел, но потом угомонился. Он ни о чём меня не спрашивал, ни в чём не обвинял и не осуждал. Я, было, хотела объяснить, но меня прервали:
— Тами, ты взрослая и разумная гномма. Если будет нужно, то ты знаешь — мы всегда
— Это было бы форменным несчастьем, дорогой! — и мама, поцеловав папу, поплыла к выходу…
Семья всем составом уехала этим же вечером, предварительно взбудоражив весь город. Теперь только и разговоров было про роковую страсть между гноммой и драконом. История обрастала просто немыслимыми подробностями. Я уже отказывалась слушать различные версии. Страсти кипели. Жалко, что только в головах у жителей города. Мориса я больше так и не видела. И была ужасно из-за этого огорчена.
А вот буквально назавтра нас вызвали в ратушу. При этом не стали вызывать по отдельности, а вызвали всех, как и в первый день, на большое открытое заседание. И нас и драконов.
Морис был мрачен. На меня он совсем не смотрел. Я отчаянно пыталась поймать его взгляд, но он, как будто специально, смотрел куда угодно, только не в нашу сторону, чтобы даже случайно не встретиться со мной взглядом. Что случилось-то? Неужели его так сильно задели все эти разговоры о нашей, якобы, неземной страсти?
Так никто уже со мной всю эту историю даже и не сопоставляет. Просто не могут поверить, что «знойная красотка-гномма» из этой байки — я. Поэтому я и успокоилась. Думала, и он не придаст всем этим разговорам внимания. А ему они так неприятны? А может быть у драконов это не принято? Что я, собственно, знаю о правилах приличия у драконов? Да ничего. Может быть, у них вот такие разговоры — стыд и позор на веки вечные?
Это мы, гномы, привыкли языками чесать на любую тему по трактирам за кружкой эля. И обсуждать всё подряд. А ещё потом нужно пересказать свою версию. И когда она в итоге разрастётся до размеров саги и обзаведётся совсем уж невероятными подробностями, только тогда все успокоятся и всё забудут. Может быть, у драконов таким разговорам «за кружечкой» придают совсем другое значение?
Или всё-таки я его и в самом деле никогда не интересовала? Где я и где дракон?
Я настолько погрузилась в свои невесёлые мысли, что, чуть было не пропустила выступление судьи Фригуса. Как мы с Морисом и предполагали, слово взял именно он, и завёл речь в том ключе, которого мы и опасались.
Судья Фригус заявил, что в связи с тем, что стороны не сумели предоставить убедительных доказательств владения горой, было принято решение о полной заморозке. Всем существам, что сейчас находятся внутри горы или снаружи, надлежит её незамедлительно покинуть. На это отводится не более трех дней. После этого гора будет магически запечатана.
— Магически запечатана? Это как же? — после того как судья закончил свою речь, спросил наш председатель.
— Вокруг неё будет возведён барьер, преодолеть который не сможет ни одно существо. Время и магия за этим барьером текут по другим законам. Никто из него не выберется. Нам необходим этот барьер, что бы осуществить следующий этап нашего разбирательства. А именно — Соперничество. — ответил судья Фригус.