Тимбер
Шрифт:
— Тсс, детка, — успокаивающий голос Лукаса прорвался сквозь шум в моих ушах. Его рука очень нежно погладила мою руку, и мне потребовалась секунда, чтобы осознать, что моя голова находится между коленями. — Эй, я здесь. Просто не торопись, детка. Хорошо, дыши глубоко. Вдох и выдох. Не спеши. У нас впереди все время в мире.
Приступ паники. У меня только что был гребаный приступ паники из-за душа.
О, черт возьми, нет.
Ни за что на свете Чейз не заберет у меня душ. Ни за что, черт возьми, нет.
—
— Ты не в порядке, — возразил он, — и это нормально.
Я сморщила нос. — В этом нет ничего нормального, Лукас. — Мой голос звучал глухо и горько. — Но это то, что я могу и буду преодолевать. Мое желание стереть его прикосновения со своей кожи сильнее, чем мой страх утонуть. Просто... останься со мной.
Тысячи эмоций промелькнули на лице Лукаса, но та, что осталась в конце, была единственной, которая имела значение. Восхищение. Слегка кивнув, он вздохнул. — Хорошо. Давай не будем торопиться. Ты можешь повернуться?
Стиснув зубы, я сделала, как он предложил, крутанувшись на табурете, пока мои колени не уперлись в прохладные плитки стены, а спина не оказалась к Лукасу. Предупредительно пробормотав что-то, он снова включил воду.
На этот раз он не коснулся моего лица. Он слегка надавливал и использовал ручную насадку вместо полноценной насадки для душа. Это означало, что в любой момент времени только небольшая часть меня была под струей, и это помогало.
Добавив свое беспокойство к многочисленным травмам, я в конечном итоге во многом понадеялась на Лукаса в том, что бы привести себя в порядок. Он был нежен и уважителен, когда помогал мыть меня, и понемногу затянувшееся, отталкивающее ощущение Чейза было смыто в канализацию.
К тому времени, как Лукас начал мыть мне голову, мое дыхание почти пришло в норму, а позвоночник перестал быть жестким, как доска. Длинные пальцы Лукаса ласкали мою кожу головы, осторожно скользя между спутанными прядями, чтобы нанести шампунь, и я с облегчением откинулась на него.
— Ты не будешь возражать, если мы ненадолго оставим этот кондиционер? — пробормотал он мне на ухо, пока его руки втирали средство в мои спутанные - но чистые локоны. — Их потом будет проще расчесать, если мы ненадолго оставим его на твоих волосах.
Слова давались мне с трудом, поэтому я просто пробормотала что-то в знак согласия. Он скрутил мои блестящие от кондиционера волосы в свободный узел, чтобы дать им напитаться. Используя мочалку, он вернулся к моей коже, намыливая меня во второй раз.
Я была чертовски благодарна ему за это, потому что мне еще потребуется вымыть себя не один раз, прежде чем я почувствую себя по-настоящему чистой. Устала я или нет, но я взяла у него мочалку, чтобы протереть свое собственное влагалище. Это нужно было бы почистить наждачной бумагой, и все равно оно могло бы быть недостаточно чистым.
— Хейден, — тихо сказал Лукас, когда я прикусила щеку от слез и вернула мочалку обратно. —
Я любила Лукаса. По-настоящему, искренне любила его так, как я и не подозревала, на что способна, и в глубине души я знала, что наши отношения нуждаются - заслуживают - полной честности. Но я не верила, что он не натворит глупостей. Например, не расскажет Кассу. Поэтому я солгала.
— Нет, — пробормотала я в ответ, не отрывая взгляда от стены душевой.
Я почувствовала, как напряжение спало с его тела позади меня, и он протяжно выдохнул с облегчением. От этого я почувствовала себя еще хуже, но я просто сжала челюсти и отогнала неприятное чувство в сторону. Некоторые вещи были важнее честности. Например, моя тщательно спланированная месть. Я не могла рисковать, чтобы все пошло насмарку, не сейчас, не после всего, что я вытерпела от рук Чейза. Сейчас, больше, чем когда-либо, мне нужен был успех моего плана.
Чейз заплатит. Дорого. Но это будет на моих условиях и ни на чьих других.
8
П
оход в душ вымотал меня больше, чем хотелось бы, но я была бессильна бороться со сном, когда Лукас уложил меня обратно в постель и начал менять повязки.
Во время работы он мягко разговаривал со мной обо всем и ни о чем. Сами по себе слова не были важны, имело значение только успокаивающее звучание его голоса, и он ясно знал это. Кажется, в какой-то момент он рассказал мне о своем экзамене по экономике, который Касс заставил его сдать.
Но эта тихая беседа оставалась со мной, пока я дремала, и защищала меня от темноты, скрывающейся за моими веками. Он помог мне успокоиться и заземлиться в тот момент, когда я заснула.
Манящий аромат еды был тем, что снова разбудило меня, и я воспользовалась моментом, чтобы проснуться, когда к рокочущему голосу Касса присоединился голос Лукаса.
— ... она сказала, что он этого не делал, — говорил Лукас решительным оборонительным тоном. — Я спросил, и она сказала "нет".
Касс невесело фыркнул. — Леденец, ты в это поверил? Гребаный психопат Чейз Локхарт не похищал ее и не одурманивал наркотиками, чтобы они могли сыграть в "Монополию" и устроить бои подушками.
Наступила пауза, пока вина и стыд, черт возьми, чуть не задушили меня. — Она сказала мне, что он этого не делал, — повторил Лукас тихо и твердо. — Пока она не скажет обратное, так и будет. Ясно? — В его голосе звучали стальные нотки, которые при любых других обстоятельствах наполнили бы меня гордостью. Лукас противостоял Кассу, и Касс действительно слушал.
— Конечно, — буркнул он в ответ. — Как скажешь, Леденец.
Я подумала, что, может быть, после этого Касс уйдет, но мгновение спустя у него вырвался порывистый вздох, прозвучавший так, словно он плюхнулся в кресло рядом с кроватью. Решив, что пора перестать подслушивать, я зевнула и приоткрыла веки.