Тимереки

Риз Лаванда

– Дурачок мой, мне совсем не важно, сколько подвигов ты совершишь, сколько крови своей прольёшь – мне важно, какой ты вырос замечательный человек и чтобы ты был рядом.

– Этот замечательный человек, мама, хочет добиться самоутверждения. Я хочу испробовать свои силы. Верь в меня! Если ты будешь верить и надеяться на лучшее, если твоё сердце будет незримо следовать за мной – то со мной обязательно ничего не случится. Я тебе обещаю!

– О, Господи! Один мне уже однажды пообещал, что с ним никогда ничего не случиться! – в сердцах проговорила Кей по-английски.

– Мой отец пообещал тебе никогда не оставлять

тебя одну и он сдержал слово! – тоже по-английски, с легким акцентом, ответил Аядар. – Он оставил меня вместо себя. Такого была его судьба, мама. Меня же ждёт долгая жизнь, я ещё успею порадовать тебя внуками.

– Вот с этим ты можешь не торопиться, сынок! – усмехнулась Кей. – Значит, ты даже вот так хорошо знаешь язык. Долго же Фанфарас скрывал от меня свой замысел! Как моё сердце ничего не почувствовало?

Аядар бросил на неё лукавый взгляд. Кей кивнула головой и добавила:

– Ну да, конечно, с его магией можно любого одурачить! Мой мир, сынок, разительно отличается от этого мира. А за то время, что меня там не было, все могло поменяться ещё в более худшую сторону. Несмотря на тамошние цивилизованные удобства, я никогда не рвалась обратно. Их законы намного жесточе, люди равнодушней и опасней. Наши джунгли по сравнению с их кишащими городами ничто. Это опасный мир, Аядар. Он настолько огромен и в нём столько зла, что ты надеешься там изменить?

– В некоторых точках, там слишком укрепилось зло. Мне нужно выбить у него опору под ногами, пошатнуть его верховенство. Зло блокирует поступление энергии высшей справедливости, оно губит людей. Я должен найти обходной путь, неся спасение из нашего мира. Фанфарас видел в своих видениях мучения людей, жестокость и несправедливость, слёзы и горе, море печали. Если я помогу людям усомниться в силе зла и дать им надежду на высшую справедливость, тогда они уже сами будут бороться со злом в своём сознании. Я должен попробовать, мама. Мы сами будем творить зло, если не придём им на помощь, зная об их бедах!

Кей прижала сына к себе и прошептала:

– Какой же ты у меня всё-таки доблестный рыцарь, несносный альтруист самых честных правил. Я понимаю, что мне не удастся тебя остановить, поэтому я даю тебе своё материнское благословление. Обещай мне беречь себя, не лезть бездумно на рожон и вернуться живым и невредимым. Я знаю, если ты пообещаешь – значит, будешь стараться исполнить клятву, рыцари не бросают слов на ветер.

– Спасибо, мама. Я обещаю тебе не перегибать палку, думать, прежде чем что-то сделать и обязательно вернуться домой живым! – ответил Аядар, целуя её в щеку.

Фанфарас не стал затягивать с отправлением Аядара. В течение всего каких-то пары дней, отдав ему последние наставления, он объявил о предстоящей разлуке близким и друзьям.

– Сегодня вечером, Аядар покинет нас. Я проведу его через тайный коридор, соединяющий миры и сколько он там пробудет, ведомо одному Ашу. Я тоже буду отсутствовать какое-то время. Я удалюсь и присоединюсь к своему племени, оттуда мне будет легче мысленно следовать за Аядаром. На плечи этого юного рыцаря солнца легла большая ответственность исполнить одно из его предназначений. То, как он будет действовать в чужом мире, покажет, чему мы его смогли научить и насколько верим в его силы. Я рад, что он получил благословление

от родных. Значит, он со спокойным сердцем отправиться в путь, окрылённый вашей надеждой и вашей любовью. Мы не будем устраивать долгих прощаний, потому что расстаемся не навсегда!

Аядар по очереди обнял сестру, брата, Акая и его семью. Подошел к Рагнару и в почтении склонился перед ним. Рагнар по отечески обнял его, роняя слова напутствия:

– Помни о своей силе, откуда она исходит. Как бы ни был сгущен мрак вокруг тебя, знай, твой внутренний свет способен разогнать тяжёлые и чёрные тучи зла. Какие бы люди тебя не окружали, всё равно все мы творение одного начала и все мы стремимся к свету.

К матери он подошел в последнюю очередь, оставив самого своего родного и любимого человека на конец сцены прощания. Кей горячо обняла сына, с силой прижимая его к себе:

– Я верю в тебя, сынок! Ты всё сможешь преодолеть, если будешь помнить, как мы любим тебя. Для нас ты уже герой! Возвращайся побыстрее, я буду тебя очень ждать! – она ещё раз взглянула в родное лицо, до боли напоминающее ей Алмира, и поцеловала его на прощание. – Иди, и пусть тебя хранит свет наших небес, пусть звёзды, глазами ушедших предков освещают твой путь, оберегая тебя, пусть наша любовь защитит тебя стальной броней, делая тебя непобедимым для тёмных сил.

– Я вернусь, мама, – шепнул он.

Кей провожала глазами удаляющуюся высокую и статную фигуру сына. Закусив до боли губу, она почувствовала, как ей на плечо легла чья-то теплая рука. Он нежно обнял её, и чтобы заглянуть ему в глаза, ей пришлось задирать голову, потому что её второй сын был выше её уже на голову.

– Мама, мама, – вздохнул он, – Твой беспокойный ум завладел твоим сердцем. С ним всё будет хорошо. Я буду чувствовать его даже за гранью нашего мира, наша с ним связь не оборвётся. Мой брат знает, что я буду видеть его на расстоянии, и если ты захочешь узнать как он там, просто спроси у меня.

– Прямо как в детстве, – Кей прижалась к Мирадасу, погладив его по лицу. – Я знаю, что твои способности превосходят силу твоего отца, но мы не всесильны, сынок. Там, есть силы, с которыми ни ты, ни пилигримы никогда не сталкивались. Я боюсь того неведомого. Я не знаю, что это, но где-то в глубине души забилась тревога. Такое ощущение, будто я упала на кучу шишек дуна.

Мирадас тряхнул чёрными, как воронье крыло кудрями и усмехнулся. И тут же его лицо озарила такая лучезарность и теплота, которую так обожала в нём Кей. В уголках его сиреневых глаз запрыгали весёлые лиловые искорки, запутываясь в длинных изогнутых ресницах, красивые губы расплылись в широкой улыбке, обнажая белоснежные зубы, а на смуглых щеках выступили ямочки.

– А ты разве падала на ворох шишек, усеянных шипами? Это несравнимо с твоим страхом, могу сказать тебе, что это страшно больно. Согласен, душевную боль переносить гораздо тяжелее, чем боль телесную. Но, мама, я не дам тебе грустить! Твои страхи развеются, мы будем заниматься своими делами, я просто завалю тебя проблемами города, ты будешь мне помогать, и все мы будем с радостью ожидать Аядара. Ты согласна со мной? Согласна, что кислая мама – это уже не наша мама?

– Куда мне деваться, мой мудрый умник. Как же ты похож на своего отца! Что бы я без вас делала! – мягко улыбаясь, проговорила Кей.