TimeZero. Пепел обетованный
Шрифт:
Правительство однажды доигралось. Череда отказов и сбоев привела к таким жутким последствиям, что результаты засекречены до сих пор. Установки законсервировали до черных времен, некоторые даже начали потихонечку разбирать, когда во время налета Ислы на один из частных куполов корсарам удалось захватить чертежи клонаппаратов.
И хотя инженерам города воров не удалось до конца разобраться в похищенной технологии, сам принцип Исла удачно приспособила для своих нужд, снабдив каждого корсара способностью создавать временную копию. Это сделало грабежи в промзонах и у порталов делом обыденным и практически ненаказуемым – через несколько
В итоге клонирование запретили, а частным городам даже приказали взорвать к чертям все установки. Но это обстоятельство не мешает, конечно, плодиться дикому количеству самых невероятных слухов. Правительство в Новой Москве мало кого устраивает, его давно уже ругают в открытую, обвиняя во всех смертных грехах. В том числе и в продолжении запретных опытов. Население, мол, растет медленно – война, мутанты, вирус X и т.д., – а потому мир спасут только клоны.
Слухи обрастают подробностями, достоверными свидетельствами «очевидцев», постепенно превращаясь в легенду. Якобы где-то к северо-востоку от Москвы, на месте довоенной исследовательской базы, есть закрытая территория. Целый клон-город с огромным репликационным центром и практически неисчерпаемым хранилищем ДНК-материала. Вот там, в тепличных условиях, без мутантов, войны и безжалостных законов пустоши правительство выращивает податливых, запрограммированных на послушание рабов. Поправляет, выражаясь умными словами, демографическую ситуацию. Ну и политическую заодно. Даже имя тайному городу придумали – Ваулт-Сити.
Никто не знает точно, есть ли он вообще или все слухи ни на чем не основаны. Никто никогда не признавался в окружении заслуживающей доверия компании: «Да, я клон». Злые языки и тут не тушуются: у новорожденных клонов якобы стирают память о собственном происхождении, дабы не разболтали случайно или под пытками важную государственную тайну.
Уже который год болтается по миру обидное словечко «штамп», которым сначала обзывали только тех, в ком заподозрили клона, а теперь уже кроют любого без разбору.
Лично я в эти сказки не верю. Все, кого я знал, прекрасно помнили свое детство, рассказывали о родных местах, о поселках и рейнджерских стоянках, о городах и небольших семейных кланах на две-три землянки.
А вот сестрички на вопрос, где родились, скорее всего, отшутятся. Или поведают давно заготовленную сказку. И что самое противное – приветливость в речах, сочувствие, доброта у Дашки и прочих «близняшек» отнюдь не собственные. Вложенные. Как программа в КПК.
На свидание идти мне сразу расхотелось. Но посылку таки взял, бросил в мешок.
Она радостно замурлыкала и даже чмокнула меня в щеку:
– Ой, спасибо! Ты даже не представляешь, как меня выручишь. Капрал Ватсон – он такой строгий, терпеть не может, когда его подводят. Или когда опаздывают.
«Вот так, Андреналин. Тебя загрузили общественно полезным делом и уже выпроваживают».
– А завтра встретимся, ладно? Сегодня, сам видишь, никак не получится.
Я
На улице хотел было выкинуть медпакеты в сточную канаву, потом подумал, что не стоит – вещь полезная, самому пригодится. И наконец решил отнести аптечки по назначению.
Нет, не Дашку я пожалел, отнюдь, а незнакомого пока капрала. Хреновое это дело – новичков воспитывать. Муторное, по себе знаю. Кто-нибудь обязательно поранится: то палец выпрыгнувшей из магазина пружиной отобьет, то порежется, то ногу вывихнет. Совсем не ерундой мужик занимается. В Оазисе народ, похоже, вторжением не пуганный, не знает, что такое полторы сотни диверсантов у границ города. И хорошо бы не узнали.
Но если вдруг доведется принять гостей во все стволы, то благодаря Ватсону, глядишь, и справятся. Главное, чтоб не забыли, с какой стороны у винтовок приклад, а с какой – дуло.
Капрал выглядел весьма воинственно: лихо заломленный берет, камуфляжная форма, цепкий командирский взгляд. Был бы салагой – точно бы честь отдал, рука так и тянется. Но я давно уже научился заглядывать за внешнюю картинку и потому сразу приметил, как подрагивают у Ватсона уголки губ и как беспрерывно, словно живя своей, отдельной жизнью, шарят по карманам, пуговицам и нашивкам руки. Похоже, с психикой у него не очень. Насмотрелся всякого и спит теперь, только заколотив окна и положив под подушку пистолет самого убойного калибра.
– Что у тебя, рядовой?
Строго спросил, по-военному. А я в душе улыбался. Почему бы не сделать Ватсону приятное? И, стараясь соответствовать его тону, отрапортовал:
– Явился по распоряжению младшего медперсонала Арены, господин капрал, сэр!
Он забрал санпакеты, кивком поблагодарил. Секунду подумал и выложил на стол монетку. Награда курьеру, значит. Бросаться заработком я не стал – бери, раз дают. Да и снисходительнее надо быть: кого он во мне увидел? Всего лишь очередного фермерского сынка, что притащился в город за славой и деньгами.
– Рядовой! Не хочешь ли заработать еще немного?
«Ну точно».
На всякий случай я промолчал. Сам скажет, что ему надо, а там посмотрим.
– Нужно доставить кое-какое снаряжение на военную базу рядом с городом. Возьмешься?
Вот оно что! Наш бравый капрал боится выйти из-под купола! У них тут что, повальная фобия? Каждый второй в городе – пожизненный сиделец.
– Прошу прощения, господин капрал, сэр! Какое снаряжение?
От меня не убудет, конечно. Но что-то мне все меньше и меньше нравится курьером пахать. То штампованная медсеструха в носильщики записала, теперь еще и этот. Неужто я, кроме как таскать барахло, ни на что больше не годен? Или капрал думает, если олух деревенский один раз согласился, можно теперь на нем полжизни ездить? Отволоку сейчас, а потом что – он мне бланки вещевого довольствия на почту носить доверит?
В общем, надоело мне Ватсону подыгрывать. Да он еще и с ответом не торопился, бумажки какие-то затеял перебирать.
Я не выдержал.
– Ну, что там тащить? Не портянки, надеюсь?
Челюсть у него, конечно, не отвалилась – закалка не та. Но дар речи капрал от удивления потерял. На минуту. А когда заговорил, то вместо командирского рыка я услышал вполне человеческий голос.
– Ты откуда, парень?
Спросил и давай меня в упор взглядом своим суровым буравить. Мол, скажешь, что из деревни, мигом построю сортиры чистить.