Тимиредис. Летящая против ветра
Шрифт:
Забралась к ней под телегу и притулилась сбоку.
— Соскучилась, Мири? На, укутайся попоной — к утру холодно будет.
— Тин?
— Да?
— Я не хочу, чтобы ты уходила…
— Я и сама не хочу. А что поделаешь? Ломаю голову, ломаю, а по-другому никак не выходит. Спи… И да, Мири, если придется одной куда идти, зовись Тимом — по-мальчишески. А то какой смысл одеваться как пацан, а зваться как девчонка?
Я захихикала.
— Ну что смешного нашла?
— Ты — Тин. А я — Тим. Смешно!
— И вправду смешно. Всё же спи…
Глава 7
На
Остаток пути пришлось пройти пешком — прижимистый купец снова собрался ночевать в чистом поле, чтобы въехать в город с рассветом и сразу направиться на базар. Руку его племянника, кстати, Тин починила — оказалось, у юного Сигура был подвывих сустава. Плотные повязки и банка мази, которую дала Тин, должны были помочь привести локоть в порядок за пару недель.
Тин, по-прежнему замотанная в платок по брови, подходя к городским воротам, изобразила на лице непривычное выражение покорной тупости, изменившее ее живое лицо до неузнаваемости. Мне и стараться не пришлось — при виде начинающейся у въезда в город булыжной мостовой, самих ворот высотой в три человеческих роста и подсвеченных фонарями огромных домов за ними, рот открылся сам собой. Так я и брела с открытым ртом, пока Тин не велела мне его захлопнуть — а то летучая мышь влетит!
— А куда мы сейчас идем?
— На постоялый двор. Знаю я тут один недорогой и чистый. Там поедим, вымоемся как следует, отдохнем. А с утра пойдем по делам.
— Рианг очень большой, да?
— Да не такой уж и большой. Здесь всего двадцать тысяч жителей.
Ух ты! А в Благодени было всего-то двадцать дворов, где обитало старых и малых около ста человек. А тут в двести раз больше! В голове не укладывается!
Если честно, я просто терялась от огромного количества толкущихся вокруг незнакомых людей. Все куда-то спешат, бегут, переговариваются на ходу, распихивают друг друга локтями, обгоняют… да овцы в отаре так не толпятся! И это вечером. А что ж тут днем-то творится? И как тут ходить, ни на кого не налетая и не спотыкаясь?
Мимо, ловко, как рыбка среди водорослей, проскользнул чумазый пацан. Я проводила его с открытым ртом — вот как у него так выходит? Получается, как-то можно. Тин дернула меня за руку.
— Пошли уж! И если решила встать, как каменная чушка, хоть отходи с дороги, а то людям ходить мешаешь! Эх, не дело тебя одну куда-то отпускать, совсем ты к этому не готова…
Расстроенные слова Тин вылились на мою голову ушатом холодной воды. Ведь выбор очень прост: или я учусь и осваиваюсь тут, или возвращаюсь назад,
— Говори, куда идти. Я постараюсь…
— Ну и молодец. Видишь, впереди дом с башенкой? Вот за ним поворот. Нам туда.
В трактире тоже было людно. Шумели и стучали посудой трапезничавшие в большом зале люди, сновали туда-сюда подпоясанные полотенцами румяные подавальщицы с подносами. Сам хозяин — рыжебородый мужик средних лет из породы «поперек себя шире» — стоял за широким прилавком, перебрасываясь шутками с посетителями, получая деньги, выдавая ключи от комнат постояльцам и походя решая возникающие проблемы. Тин протиснулась к стойке:
— Митрон, привет!
— О, Тина! Сто лет тебя не видел! А это кто с тобой? Неужто замуж вышла, дитё родила?
— Сестра моя младшая. Нам бы комнату, да воды горячей лохань. И ужин через час.
— Верхний этаж устроит? И, Тина, тех травок у тебя нет?
— Как не быть… все есть. Заходи через час после ужина, потолкуем.
— Ну, держи ключ. Для тебя скидка — с ванной и ужином полторы серебрушки.
— Спасибо, Митрон!
Мы поднялись по деревянной лестнице аж на четвертый этаж. Ничего ж себе высота! Интересно, а что будет из окон видно… Жаль, сейчас темно…
В номере я снова захлопала глазами — таким он показался мне роскошным. Над широкой кроватью висела настоящая картина с какой-то чернокудрой госпожой с открытым ртом, пытавшейся заглотить целиком незнакомый мне фрукт. Точнее, целую горсть лиловых, как темные колокольчики, фруктов. Наверное, что-то южное, я таких никогда не видела. На столе имелась скатерть. А на ней красовались настоящий стеклянный графин с граненой пробкой и два стакана.
— Так, Мири, хочу тебе кое-что сказать.
— Аа-а?
— Кончай удивляться по любому поводу. Иначе всякий поймет, что ты — приезжая из глуши, ничего не знаешь. А значит, и обмануть тебя легче легкого. Обокрасть, выманить деньги, а то чего и похуже. Вот вспомни, как вела себя в начале нашего знакомства — лицо замкнуто, рот закрыт. И держись так. По сторонам смотри внимательно, но глазами не хлопай. Иначе наверняка нарвешься на неприятности.
— Тин, а в городе люди злые?
— Люди разные. Есть добрые, есть злые. Ты неизбежно встретишь и тех, и других. Так что будь поосторожнее и повнимательнее. Поняла?
Кивнула. Мне было стыдно. Сколько раз за последнюю пару дней она просила меня захлопнуть раззявленный рот? Что, по-другому не выходило? Да нет, просто я за собой не следила, понимая, что рядом с Тин нахожусь в безопасности.
В дверь постучали. Появились какие-то мужчины в белых фартуках, втащившие здоровенную деревянную лохань. Поставили ее у стены, застелили широкой белой простыней. А потом быстро натаскали горячей воды.
— Ужин сейчас нести? — поинтересовался востроглазый чернявый тип, опорожнивший последнее ведро.