Тимошкина марсельеза
Шрифт:
Фрося распяливает куртку на руках и ещё раз её оглядывает.
— Хорошо, хорошо, Фросенька! — успокаивает её Александр Иванович, — Уверяю тебя, вполне прилично.
Фрося всё же решает переставить пуговицы…
— Немного пошире будет, как по-вашему?
— Может быть, — соглашается Александр Иванович. Его самого беспокоит совсем другое. — Профессор решил послушать тебя сам, прежде чем определить в училище, — говорит он Тимошке. — Я все думаю: что ты споёшь?
Тимошка усмехается:
—
Тимошке неохота идти к профессору:
— Буржуй! Чему он выучит?
Тимошка не верит, что Гнедину доверял матрос Репкин. На квартире жил. Что ж такого? Жил и жил.
— Профессор небось боялся, что рояль отберут, вот и пустил жить большевика.
— Что ты городишь? Что ты городишь?! — Александр Иванович берётся за голову. — Пойми! В какое положение ты меня ставишь? Алексей Лаврентьевич — уважаемый человек, замечательный музыкант. Профессор! А ты? Невежа!.. Мальчишка!
— Ладно, пойдём! — соглашается Тимошка.
— Все вместе пойдём, — говорит Фрося. — Тоже погляжу, где матрос жил.
День наступил морозный, солнечный. Деревья стояли будто в снежном кружеве.
Александр Иванович с Фросей и Тимошкой шли по дорожке Летнего сада.
— Будет тебя профессор о чём-либо спрашивать, отвечай ему вежливо, — наставлял Тимошку Александр Иванович. — Не оконфузь меня, старика.
Александр Иванович волнуется и тяжело дышит.
— Вы бы потише шли да на ветру не говорили, — советует Фрося и заботливо поправляет ему шарф. — А то опять захвораете.
— Спасибо, Фросенька, — благодарит её Александр Иванович и вдруг спохватывается: — Тимми! А ты не забыл носовой платок?
— Вот он, — отвечает Тимошка. Никогда в жизни у него не было носового платка, а вот лежит в кармане, батистовый.
— Ты не сомни его, — говорит Фрося. — Он глаженый.
Фрося глядит на Тимошку и не может понять: притих Тимошка, чтобы не огорчать Александра Ивановича, или ему боязно — ну-ка, не примет его профессор в музыку?
Они переходят площадь и подходят к дому.
За оградой перед домом клёны. Их тёмные стволы горят на солнце бронзой, а ветви опушены инеем.
Тимошка лепит тугой снежок. Бац! И снежок разбивается о чугунную ограду снежной пылью.
— Не озоруй! — останавливает Тимошку Фрося.
Тимошка не озорует. Он хочет с собой совладать.
Он узнал площадь, которую они перешли. Узнаёт дом. Вот здесь, за этой оградой, Тимошка в первый раз повстречал Репкина.
Тимошка плясал и пел под шарманку.
«Зовут-то тебя как?» — спросил его тогда Репкин и угостил голодного попугая Ахилла чёрным сахаром пополам с табаком.
—
Он пригласил Александра Ивановича с Тимошкой в свой кабинет, а Фросей завладела его внучка Леночка.
Леночка с любопытством разглядывает незнакомую девочку в полосатых чулках, в полусапожках на пуговичках. В волосах у девочки круглая гребёнка, и волосы над гребёнкой торчат веером.
— Ты всегда так причёсываешься? — спрашивает Леночка.
— Отрезала косу. Мыть было тяжело — мыла-то нет, — отвечает Фрося.
— Хочешь, пойдём в детскую? — предлагает сбитая с толку Леночка. — Поиграем!
— А где койка матроса? — спрашивает Фрося.
Леночка понимает не сразу — какая койка?
— Матрос где у вас спал?
Фрося оглядывает комнату.
— Вот здесь, в гостиной, — отвечает Леночка.
И они садятся рядышком на диван, на котором спал Репкин. Леночка смотрит на Фросины руки. Руки у Фроси красные, в трещинках.
— Надо руки мазать глицерином, — говорит Леночка и удивляется: — Ты сама стираешь?
Фросе чудно: ну чего плетёт!
А за дверью кабинета слышны голоса. «Как бы Тимошка не сказал чего обидного профессору», — волнуется Фрося.
Леночка продолжает болтать. Оказывается, она тоже знает Тимошку.
— Мы были в цирке на ёлке, я его сразу узнала. А раньше он приходил к нам во двор с шарманкой. У него был попугай какаду.
— Был, — говорит Фрося тихо и смотрит на тяжёлую дверь, за которой решается Тимошкина судьба.
— Тимми — твой брат? — спрашивает Леночка. Ей хочется, чтобы Фрося сказала «да».
— Нет, — отвечает Фрося, — не брат.
Леночка теребит на платье оборочку: как трудно разговаривать с этой девочкой!
— Хочешь поглядеть? — Леночка спрыгивает с дивана и, подбежав к двери, заглядывает в замочную скважину. — Ничего не вижу, — говорит она шёпотом.
Разговор за дверью стих. Потом стукнула крышка рояля, и голос, похожий на Тимошкин, стал робко повторять незнакомые Фросе звуки.
— Батюшки, что это он? — удивилась Фрося.
— Это сольфеджио, — засмеялась Леночка. — Я не люблю сольфеджио! — И Леночка, будто передразнивая Тимошу, запела: — До-фа-ре! До-фа! Хочешь поглядеть?
— Сама гляди, — ответила Фрося.
Она всё ждала, что дверь распахнётся и седой профессор вышвырнет Тимошку за порог.
И вдруг Тимошка запел.
— «Марсельеза»! «Марсельеза»! — захлопала в ладоши Леночка и даже запрыгала. — Я тоже знаю «Марсельезу», только по-французски.