Тимур и его «коммандос»
Шрифт:
— …Некоторые люди заочно изучают по путеводителям не только города, но и целые страны. В результате, был уверен Данила, когда они на самом деле в эти страны попадают, то
12.
теряют половину удовольствия. Или даже больше, потому что главная составляющая удовольствия — встреча с неизвестным.
Конечно, Горенск-Колодезный — не Париж и не Лондон. Он лучше, потому что в первом не протолкнёшься от туристов и придурков, вечером на улицу вообще не выйти — а во втором так мрачно, что к концу первого же дня пребывания выть хочется. И темноты Данила дожидаться не стал, хотя отправился гулять вечером —
Ради интереса он посмотрел цены в магазинах. Привозных продуктов почти не было, и Данила поразился дешевизне еды — она оказалась вдвое дешевле московской! Зато вещи, бытовая техника, косметика — стоили почти вдвое дороже. А оформление магазинов выглядело не хуже столичного.
Два кривых, переходящих друг в друга переулка, где гоняли мяч ребята по младше Данилы, заросли вишней и теми самыми абрикосами. Переулки эти вывели мальчишку на широкую лестницу, одновременно являвшуюся улицей. Лестница опускалась к причалу, заставленную лодками, но вид жёлтой сонной воды вызвал у Данилы брезгливую скуку и, повернув в ещё один переулок (на одной его стороне дома были двух-,а на другой — трёхэтажные, причём крыши оказались вровень!), он неожиданно для себя оказался в районе тех самых строительных развалин, только с другой стороны, кажется.
Вдали ещё рокотала техника, но шум её казался отдалённым. К груде кирпича был прислонён древний, проржавевший кусок жести, на котором сохранились следы белил, складывавшиеся в слова: "ОСТОРОЖНО, МИНЫ!" Очевидно, табличка была ещё довоенных времён. Этой угрозой, скорее всего, можно и пренебречь…
Мальчишка постоял у развалин, рассматривая остатки домов. Часть из них ещё смотрела слепыми окнами. Вспоминалась песня из любимого Данилой ДДТ:
Мёртвый город хоронит
Свои голоса.
Потерялись и бродят
Между стен небеса.
Рождество наступило.
В подвале темно.
Сколько душ погубило
Напротив окно…
В щербатом окне слева сверкнул осколок стекла. А если не осколок, а снайперский прицел?.. Данила пригнулся, перебежал к развалинам, но треснулся коленкой в торчащий угол и зашипев, запрыгал на одной ноге, потом сощурился на тот же блеск и улыбнулся — улыбнулся своей игре, пытаясь быть взрослым. Но играть не перестал — потрусил по улице дальше, внимательно оглядываясь и перебега от укрытия к укрытию…
Именно благодаря этой своей игре он и смог остаться незамеченным до самого последнего момента. Он углядел возле осыпавшейся стены настоящий (хотя неузнаваемо ржавый!) немецкий пулемёт с откинутыми и навечно приржавевшими сошками. Поставил его на осыпь, прицелился по стволу… И сообразил вдруг, что у него на достаточно целой мушке — настоящая мишень.
Заигрался, что ли? Данила подался
13.
там, в развалинах. И увидел следующее
Там разговаривали трое мальчишек. Двое — примерно ровесники Данилы, а третий лет двенадцати. Точнее разговаривал именно младший и один из старших — тощий, длинный, в джинсах, белой майке и высоких кроссовках. Второй — бритый наголо, в зеркальных очках, кислотно-розовых бриджах, чёрной тишотке и высоких ботинках из ярко-алой кожи — пританцовывал рядом, держа на плече бумбокс, от которого шли проводки наушников.
О чём они говорили — слышно не было, разве что тощий бурно жестикулировал, напомнив Даниле обезьян в Московском зоопарке разболтанными, вихлястыми движениями всего тела. Вот младший мальчишка что-то протянул тощему — тот присмотрелся и взял какой-то пакет. Развернул — теперь Данила услышал его возмущённый голос:
— Еще раз такое принесёшь — и я этим пакетом дам тебе по морде!.. А, чего другого раза ждать!
Он ударил младшего по лицу, — но не пакетом, а раскрытой ладонью, несильно, но голова у того мотнулась. Бритый засмеялся, а тощий милостиво сказал:
— Ладно, на, держи. Высший сорт. Но уговор — следующую партию поделишь с кем из одноклассников, понял?
Мальчишка ответил неразборчиво, но поспешно схватил протянутый тощим белый пакетик. Надорвал, уронил, быстро нагнулся, схватил пакетик — Данила видел, как трясутся у него руки. Старшие оба засмеялись — весело, издевательски. Мальчишка не обращал внимания — он сыпал что-то на тыльную сторону ладони.
Данила втянул воздух сквозь зубы. И, поднявшись с корточек уверенно вышел из-за развалин.
Пушеры — а Данила был уверен, что это именно они продавцы наркоты — заметили его сразу. Точнее, заметил тощий и толкнул бритого, а тот снял очки и они вдвоём уставились на незнакомого мальчишку пустыми взглядами, от чего Даниле пришлось сделать над собой усилие — ему стало страшно. Но остановиться он не мог.
Потому что город ему понравился.
Он прошёл между мальчишками и, взяв младшего за тонкое, горячее запястье, резко вывернул руку. Потом наступил на пакетик и растёр его подошвой кроссовки. Мальчишка вскинул на Данилу блестящие глаза, губы у него были приоткрытые, с белёсым налётом, на скулах — резкие треугольники румянца, как при высокой температуре.
— Эй остынь, остынь, — без особой обиды, скорее с насмешкой, сказал тощий, вклиниваясь между Данилой и младшим мальчишкой; он оказался одного с Данилой роста. — В чём проблемы? Кокаинчик отличный, настоящий снежок, не какой-нибудь там фуфель, чистенький… Или ты из общества друзей ментов? А, погоди! — тощий хлопнул себя по лбу. — Ты, наверное, тоже хочешь? Оп! — он ловким движением извлёк откуда-то еще один пакетик. — Это не химия там разная, не думай, это природные дары, одна экология! — он подмигнул Даниле и хлопнул его по плечу: — Давай попробуй, это классно, улет!
Всё, что Данила собирался сделать — увести младшего мальчишку. Потому что тошно было смотреть на происходящее. Этих двоих он не боялся, но и драться с ними не собирался, привыкнув за время жизни в Москве, что наркота — зло неистребимое, бороться с ним опасно и глупо, можно только втянуться самому и не дать втянуться тем, кто тебе симпатичен.
Но этот хлопок по плечу!.. Данила опомнился только в тот момент, когда его ладонь — не кулак, а ладонь — размашистым шлепком выбила пакетик из рук тощего.