Тимьян
Шрифт:
Яна больше не ложилась. Сначала она читала, но не помнила ни строчки из полсотни страниц, потом вручную выстирала постельное бельё, развесила его на балконе и взялась за уборку. Отрешённо и медленно она перебирала содержимое ящиков, методично выбрасывая всё, что казалось неважным. Сложила в пластмассовый контейнер школьные грамоты, скопленные за годы открытки, старые фотографии и сертификаты. Сверху бросила исписанную собственными стихами тетрадь, оделась и вышла во двор. Воровато оглядевшись, скинула мусор в каменную урну, бросила вслед зажжённую спичку и некоторое время молча глядела, как огонь услужливо и равнодушно
Вернувшись домой, Яна тщательно вымыла руки, выложила на раскалённую сковороду пару сырников и нехотя ответила на телефонный звонок:
– Алло.
– Привет, подруга! – воскликнула Соня. – Ты чего меня игноришь? Давай рассказывай, как с Тимкой погуляли? Он делал тебе непристойные предложения?
Яна поджала губы, посмотрела на потолок, умоляя себя не плакать, и шумно вздохнула.
– Ты чего? Всё в порядке? – забеспокоилась Соня.
– Да. Просто… – Она замолчала, глядя, как сырники растекаются по сковороде.
– Что «просто»?
– Чёртовы сырники опять развалились.
Соня помолчала и спросила:
– С тобой точно ничего не случилось?
– Точно.
Снова пауза, неприятная, удушающая, будто Соня, как проклятый полиграф, считывала её биоритмы, чтобы уличить во лжи.
– Ладно, звони. Пока.
– Пока.
Видно, Соня не такая дура, раз знает, когда надо попрощаться.
Прождав до одиннадцати часов, Яна беспомощно захныкала: абонент не отвечает, сообщения не прочитаны. Её вдруг обожгло мыслью, что она не успеет извиниться, и страх мгновенно обратился в безумие. Руки дрожали и не слушались, бесконечная тревога жужжала в голове, кровь пульсировала в висках, вызывая мимолётные приступы ломовой боли. Яна мерила комнату шагами, а стоило сесть – беспокойно раскачивалась, как умалишённая. Она то тихонько выла, то нервно хохотала, то безмолвно плакала. И сломала два ногтя, безотчётно ковыряя паркет.
Яна Латина. 13:48. «Пожалуйста, ответь!»
Яна Латина. 13:52. «Тим!»
Яна Латина. 13:59. «
Яна Латина. 14:08. «Тим. Прошу тебя, хотя бы просто открой диалог. Просто дай понять, что увидел мои сообщения».
Через несколько минут она хотела написать снова, но остановила себя. Отбросила телефон подальше и, прислонившись к стене, осмотрела ногти.
Она звонила целый день, и монотонные гудки прочно засели у неё в голове. Сообщения так и остались непрочитанными, а дверь никто не открыл. Совершенно отчаявшись, она дрожащим пальцем пролистала список контактов и нерешительно нажала вызов.
– Яночка, – радостно воскликнула мать Тима. – Как я рада твоему звонку. Извини, конечно, но уже поздно, так что давай недолго.
Яна рассеянно взглянула на часы: половина девятого, – значит, у них половина одиннадцатого. И как она сразу не подумала о разнице во времени?
– Простите, Марина Анатольевна. Я просто хотела узнать, как у вас дела.
– Всё замечательно. Сегодня ездили в лес за ягодами. – Она беззаботно рассмеялась. –
Яна осеклась, сглотнула и заставила себя улыбнуться, чтобы наглая ложь звучала непринуждённо.
– Всё хорошо, спасибо. Работаю, как три кобылы, чтобы внеочередной отпуск получить.
– Ой, как здорово. Если получится, приезжай к нам в конце июня, у меня день рождения двадцать шестого, помнишь?
– Ну конечно помню. Если всё сложится, обязательно приеду.
– Ну ладно, Яночка, мы спать ложимся, завтра на работу. Тимошеньке привет передавай, когда увидитесь.
– Передам. Доброй ночи.
– И тебе.
«Матери он ничего не сказал», – мелькнула первая мысль. Марина Анатольевна никогда не умела скрывать эмоции, да и скажи он ей об этом, она бы сама Яне позвонила. А тут неподдельная радость в голосе.
Яна заставила себя подняться с пола, прошлась по комнате, съела бутерброд. Несколько раз просмотрела, прочитал ли Тим сообщения. Снова позвонила. Набрала ванну с лавандовым маслом, чтобы расслабиться, но всё время безутешно проревела, пока вода совсем не остыла. Босая и мокрая, Яна прошла в спальню, легла на кровать и, свернувшись креветкой, уставилась в стену.
Позвонила Соня – Яна не ответила. Не стала читать её сообщения. Проигнорировала и второй звонок. Она бы отключила телефон, но боялась пропустить звонок Тима. А мысли всё крутились и крутились, затягивая её в водоворот отчаяния и пустоты, на самое дно, где только боль и мрак, – не стал бы Тим так глумиться над её чувствами. Значит, всё правда.
Яна заскулила от безысходности, сжалась в комок и крепко обняла себя за плечи. Слёзы сами катились по лицу, она не могла их контролировать, а в груди разгорался пожар, пожирая беспокойное сердце.
– Хватит! – заорала она и, зарыдав в голос, шепнула: – Хватит.
Проревевшись, Яна впала в апатию, и где-то на задворках сознания возникла мысль, что это лучше, чем непреходящее страдание. Лучше не чувствовать ничего, чем корёжиться от невыносимой боли, скулить от тоски и ненавидеть себя за беспомощность. За бесполезность! Уж лучше умереть вперёд, чем пытаться смириться со смертью другого.
В тишине раздался звук сообщения. Телефон, пробудившись, осветил потолок. Яна лениво перевела взгляд на экран: Соня прислала восьмое сообщение.
13.05.2018
Сегодня я впервые поняла, что «со мной» и «у меня» это разные вещи. Соня спросила: «С тобой точно ничего не случилось?» А я вдруг подумала, что со мной всё в порядке, а вот у меня… У меня друг умирает.
Глава 4
Измотанная и морально раздавленная, Яна сама не заметила, как провалилась в забытье. Ей снились чёрные сны с белыми штрихами, вой ветра и ломающая изнутри боль. Она пыталась выбраться, но всюду натыкалась на прозрачные стены, за которыми кружилась вьюга. Под ногами блестело стеклянное крошево, впиваясь в босые ступни, обнажая алую кровь. Выхода не было, только далеко вверху сияли белые лучи. И в висках стучала простая, оттого пугающая мысль: со дна подняться невозможно.